Выбрать главу

По его телу пробежала невольная дрожь. Сидя в кресле, он наблюдал за ней, следил глазами за ее движениями. Все равно что смотреть на ходячую и говорящую волшебную палочку, принявшую женский облик.

— Не так это надо было делать, — заметила она. — Теперь уже поздно, ничего не исправишь, но ты, насколько можно судить, наверное, только ускорил события. Ты каждый раз покупал только газеты из Мобиля. Ты не представляешь себе, как быстро могут разойтись об этом слухи.

— Но как еще?.. — начал он.

— Всякий раз, когда ты покупал газету, тебе одновременно нужно было покупать какую-нибудь еще, пускай бы ты ее тут же и выбрасывал. Так было бы меньше шансов возбудить подозрение.

Она перешла в другую комнату.

Даже это он сделал не так, как надо, даже здесь была своя хитрость. Ах, мудрость преступников.

Она на минутку вернулась к двери, оторвавшись от сборов.

— Куда теперь? Куда мы поедем?

Он затравленно поглядел на нее, не зная, что ответить.

Глава 56

Они наконец ненадолго остановились в Пенсаколе, чтобы перевести дыхание. Теперь они, пока хватало сил, следовали плавному, неторопливому изгибу побережья Мексиканского залива, направляясь все дальше на восток. То останавливаясь, то снова трогаясь с места, короткими перебежками, боязливыми рывками слепо двигались навстречу своей судьбе. Новый Орлеан, потом Билокси, потом Мобил. Не считая множества мелких местечек, лежавших на их пути.

Теперь Пенсакола. Дальше они не могли продолжать двигаться по этой ими самими выбранной траектории, не покидая побережья, а по какой-то причине, возможно из страха перед неизвестностью, они не хотели отрываться от знакомой им береговой линии. Отсюда изгиб резко поворачивал вниз, шел мимо сгрудившихся строений с жестяными крышами под названием Тампа и опускался к странной, иноязычной неизвестности, носившей имя Гавана. А это означало бы, что они обрекают себя на вечную ссылку, отрезают путь к возвращению. (Все пароходы в обратную сторону проверялись, а у них не было документов.) Не хотели они поворачивать и в Атланту, в глубь страны, что тоже было бы вполне естественно. По каким-то своим причинам она боялась и севера и не хотела ни шага делать в ту сторону.

Итак, Пенсакола. Там они снова сняли дом. Теперь уже не для того, чтобы казаться не хуже других или почувствовать себя «по-настоящему» женатыми, а из соображений элементарной безопасности.

— В гостинице нас гораздо легче выследить, — прошептала она, когда они остановились в грязной таверне, чтобы переночевать. — Они все очень быстро разнюхают. В гостиницах куча народу снует туда-сюда и разносит сплетни.

Он кивнул и наклонился, чтобы выглянуть в окно из-под низко опущенного ставня, и отпрянул назад, когда вдруг невыносимо ярко сверкнула молния.

Они выбрали самый незаметный, затерянный домик, примостившийся на сонной улочке подальше от центра города. Других домов поблизости не было, соседей тоже немного. Они поплотнее задернули занавески на окнах, чтобы уберечься от посторонних глаз. Прислугу они наняли только потому, что иначе было не обойтись, но свели ее присутствие к минимуму: она приходила три раза в неделю, и к шести часам уходила, у них дома не ночевала. Разговаривали они при ней осторожно или не разговаривали вообще.

Теперь им нужно было быть очень осторожными, следить за каждым своим движением.

Первую неделю или две всякий раз, перед тем как выйти из дома или, наоборот, войти в него, Бонни на всем расстоянии между домом и экипажем низко опускала парасольку, чтобы прикрыть лицо. Он же, лишенный такого способа маскировки, как можно ниже опускал голову. Так что всякий раз казалось, будто он что-то обронил на землю и теперь ищет.

А когда явилась соседка, чтобы нанести, как было принято, визит вежливости, сдобренный всякой домашней выпечкой, Бонни не пустила ее дальше дверей, пространно объясняя, что они еще не обустроились и дом в беспорядке, в качестве оправдания, что не приглашает ее зайти.

Женщина ушла с кислой миной, забрав с собой непреподнесенные дары, а когда они на следующий день встретились, отвела глаза, не поздоровавшись с ними.

— Не следовало тебе этого делать, — покачал он головой, показываясь из своего убежища после того, как разгневанная посетительница удалилась. — Если мы будем от всех шарахаться, это навлечет еще большие подозрения.

— Другого выхода не было, — возразила она. — Если бы я ее впустила, потом явились бы другие, а потом пришлось бы наносить ответные визиты, и не было бы этому конца.

А после того случая больше никто не пришел.

— Они, возможно, решили, что мы сожительствуем, — насмешливо предположила она однажды. — Теперь я всегда, когда выхожу, снимаю левую перчатку и высоко поднимаю руку с зонтиком, чтобы уж нельзя было не разглядеть обручального кольца. — И в сердцах выбранилась: — Грязные свиньи! Ханжи несчастные!

Мистер и миссис Роджерс прибыли в Пенсаколу. Мистер и миссис Роджерс сняли в Пенсаколе дом. Мистер и миссис Роджерс из ниоткуда. На пути — неведомо куда.

Глава 57

На этот раз он не говорил ей, она догадалась по его лицу. Она увидела, что он стоит у окна, глядя на улицу и кусая губу. А когда она обратилась к нему, что-то сказала, он, не ответив, сунул руки в карманы, отвернулся и начал ходить взад-вперед широкими шагами по всей длине комнаты.

Она теперь научилась его хорошо понимать и знала, что это может означать только одно.

Пристально понаблюдав за ним некоторое время, она наконец кивнула.

— Опять? — загадочно спросила она.

— Опять, — ответил он и, остановившись, бросился в кресло.

Она раздраженно отбросила чулок, который натянула на руку, чтобы поглядеть, не прохудился ли он.

— Почему с нами всегда так происходит? — пожаловалась она. — Не успеем мы обустроиться и перевести дыхание, как они опять кончаются, и вот опять все то же самое.

— У всех когда-то кончаются деньги, — мрачно возразил он. — Если их тратить, то в конце концов ничего не остается.

— Да у нас они просто тают на глазах, — огрызнулась она в ответ. — Никогда еще такого не видела. — Теперь она подошла к окну, вглядываясь в даль в поисках какой-то далекой, неведомой звезды, которую перед этим пытался увидеть он. Звезды их счастья, светящей только им двоим. — Значит, опять в Новый Орлеан?

Теперь они уже научились понимать друг друга почти без слов и уж, во всяком случае, без развернутых объяснений.

— С Новым Орлеаном покончено, туда ехать незачем, там больше ничего не осталось.

Они и привычки переняли друг от друга. Теперь она покусывала нижнюю губу.

— Сколько у нас?

— Двести с чем-то, — отвечал он, не поднимая головы.

Она подошла к нему вплотную и положила руку ему на предплечье, словно хотела привлечь его внимание, хотя и так полностью владела им.

— Возможны два выхода, — сказала она. — Либо сидеть сложа руки и ждать, когда они кончатся, либо можно пустить их в оборот.

Он молча поднял на нее глаза, на этот раз в их взаимопонимании возникла трещина, слепое пятно.