— И дама с вами? — с сомнением спросил управляющий.
— Я буду себя хорошо вести, — жеманно улыбнулась она. — Тихо как мышка. Никто на меня и внимания не обратит.
— Скажите, что вас прислал наверх мистер Бредфорд. Мы не хотим привлекать излишнего внимания. Это только для того, чтобы нашим постоянным посетителям не было скучно.
Выждав подходящий момент, когда никто на них не смотрел, они поднялись по лестнице. Дюран постучал в большую двустворчатую дверь, за которой слышался гул голосов. Человек, открывший дверь, придержал ее так, чтобы им не было видно, что происходит внутри, и окинул их взглядом.
— Нас прислал мистер Бредфорд.
— Дам мы сюда не впускаем, сэр.
Она улыбнулась ему ослепительной улыбкой. Заглянула ему прямо в глаза. Даже на минутку взяла его за руку.
— Из каждого правила бывают исключения. Не оставите же вы меня ждать за дверью? Мне без мужа будет одиноко.
— Но мужской разговор может…
Она игриво ущипнула его за подбородок.
— Да ладно вам. Я слыхала, как мой муженек бранится, это меня в краску не вводит.
— Минуточку.
Он закрыл дверь, снова открыл ее, предлагая ей черную бархатную маску.
— Возможно, так вы будете себя удобнее чувствовать.
Она метнула на Дюрана насмешливый взгляд, словно говоря: «Как он наивен», но маску все же надела.
Человек отошел в сторону, пропуская их.
— Неужели нужно было так кокетничать? — бросил он ей.
— Но ведь это помогло мне сюда проникнуть, верно?
Ее появление вызвало переполох. Он и раньше видел, что, куда бы она ни пришла, она всюду привлекала всеобщее внимание, но то, что произошло сейчас, просто не шло с этим ни в какое сравнение. Разговор прекратился, и воцарилось гробовое молчание. Игра за столами сразу же остановилась. Некоторые даже потянулись за пиджаками.
Сначала она, прикрыв рот ладонью, сказала что-то хозяину, а потом ясным голосом объявила:
— Дама желает, чтобы вы позабыли о ее присутствии, господа. Ей просто нравится наблюдать за карточной игрой.
Хозяин, узнав его имя и заручившись согласием сидящих за одним из столиков, представил его игрокам.
— Мистер Касл — мистер Андерсон, мистер Хорман, мистер Стивз.
— Шампанское джентльменам, — немедленно приказал Дюран, как только опустился на стул.
Темнокожий бармен явился с подносом, но она тут же взяла его обязанности на себя, сказав:
— Я с удовольствием позабочусь о том, чтобы удовлетворить желания джентльменов за этим столом.
И, когда игра была в самом разгаре, обошла их, одного за другим, наполняя их бокалы. Затем села чуть поодаль с видом девочки, которой за примерное поведение позволили подольше посидеть вместе со взрослыми. Она даже сумела создать впечатление, что ее ножки не достают до пола.
Дюран безразличным движением выложил на стол все свои двести долларов, словно они были лишь незначительной частью того, что он имел при себе, и игра началась.
Через несколько минут у него было уже не двести долларов. А потом, в мгновение ока, сумма снова уменьшилась до первоначальной цифры. Так что пачка денег то распухала, то снова худела. Наконец, она удвоилась в объеме, а затем, когда она увеличилась еще в два раза, он разделил ее на две части, отложив в сторону выигрыш, который составлял уже, наверное, тысячу долларов. Он не стал убирать его, поскольку, пока игра еще продолжалась, этикет не позволял ему этого делать.
В комнате было тепло и не проветривалось, а кроме того, игроков подогревало их собственное возбуждение. Заботливо наливаемое в их бокалы шампанское залпом проглатывалось при каждой возможности. И всякий раз, когда бокал опустошался, легкая тень, даже меньше, чем тень, деликатно забирала его, стоя у игрока за спиной, чтобы не загораживать ему стол, и снова наполняла шипучим напитком. Бокал возвращался на стол, осторожно, чтобы — не дай Бог — не пролить ни капли, сопровождаемый едва заметным изящным жестом: рука дотрагивалась до шеи, до груди или до уха. А один или два из обхватывающих ножку бокала тонких пальчиков были чуть согнуты.
Иногда ей доставалось рассеянно брошенное «спасибо», но чаще игроки просто не замечали ее присутствия, так ненавязчиво она предлагала свои услуги.
Один раз она подозвала бармена движением веера, и он принес новую бутылку, а когда хлопнула пробка, она испуганно вскрикнула — этакая очаровательная, боязливая малышка, не привыкшая слышать, как стреляет шампанское.
Но вдруг за столом воцарилось молчание. Игра, без единого слова, остановилась. Все продолжали глядеть в свои карты, но не делали ни единого движения.
— Я готов, господа, — благодушно объявил Дюран.
Никто не ответил, никто не продолжал игру.
— Жду вас, джентльмены, — повторил Дюран.
Никто при звуке его голоса не поднял голову. А тот, кто ответил, продолжал сосредоточенно глядеть в свои карты.
— Не попросите ли вы даму удалиться, сэр? — произнес игрок, сидевший рядом с ним.
— Что вы хотите сказать?
— Вам что, нужно объяснить?
Дюран вскочил на ноги, с усилием вызывая в себе негодование.
— Я хочу знать, что вы имеете в виду.
В ответ другой игрок тоже поднялся на ноги, чуть помедленнее.
— А вот что.
— Ударом о стол он снова сложил свои разложенные веером карты и ударил ими Дюрана сначала по одной щеке, потом по другой.
— Если и может быть что-нибудь отвратительнее карточного шулера, то это шулер, который для своих грязных дел использует женщину!
Дюран замахнулся на него кулаком, позабыв об обстоятельствах и чувствуя лишь горящую на щеках обиду, ибо ему еще в жизни не наносили подобных оскорблений и он не приучен был безропотно их сносить. Но тут на него бросились все остальные и схватили, заломив ему руки за спину. Он отчаянно задергался, пытаясь освободиться, но ему удалось только немного раскачать навалившиеся на него тела, силы были слишком неравны.
Стол покачнулся, упал один из стульев. До него донесся ее слабый, дребезжащий голос, тщетно пытавшийся изобразить оскорбленную добродетель.
Словно по волшебству, появился управляющий. Драка прекратилась, но они продолжали держать Дюрана, безжизненно опустившего мертвенно-бледное лицо, чтобы спрятаться от их осуждающих взглядов.
— Этот человек — обыкновенный грязный мошенник. Мы думали, что вы содержите заведение для джентльменов. Не очень-то вы заботитесь о своем добром имени.
Он не пытался оправдаться, на это у него, по крайней мере, еще хватило достоинства. Но только на это. Рубашка его расстегнулась, и было видно, как тяжело вздымается и опускается грудь. Но теперь уже не от кратковременного физического усилия, а скорее от унижения. Все присутствующие в комнате столпились вокруг них, позабыв об игре.
Управляющий подал знак двум своим дюжим помощникам.
— Выставите его отсюда. Живее. У меня приличное заведение. Я не потерплю здесь мошенников.
Он уже не сопротивлялся. Переданный в руки охраны, он, как любой плененный, монотонно повторял: «Отпустите меня» — и ничего больше.
Но увидев, как управляющий сметает с оскверненного стола все, что на нем лежало, он воскликнул: