Никогда еще по банковскому залу так быстро не распространялся переполох, перескакивавший, словно огонь пожара, от одного зарешеченного окошечка к другому по обе стороны пути ее следования. Одна пара глаз за другой отрывалась от сухих цифр и скучных счетов, чтобы проводить ее мечтательным взглядом. В те времена банковские служащие, равно как и почти все клиенты, принадлежали исключительно к мужскому полу. Правда, для нужд редких посетительниц (вдов и им подобных), которым за неимением никого, кто мог бы заниматься их денежными вопросами, приходилось самолично совершать унизительные сделки, был стыдливо, как вход в гарем, отгорожен закуток под вывеской: «Окошечко для дам». Это, по крайней мере, освобождало их от позорной необходимости стоять в одной очереди с мужчинами и подвергаться всеобщему обозрению во время получения денег. Они могли отгородиться занавеской и общаться со специально выделенным для этих целей кассиром, который всегда оказывался намного старше и обходительнее, чем другие.
Не то чтобы посещение банка накладывало на женщин несмываемое пятно позора, в отличие от салунов и определенных видов театральных представлений, где носили трико, а также почти всяких атлетических состязаний, вроде боксерских матчей или игры с мячом. Просто необходимо было отгородить их от опасности замараться о деньги, заниматься которыми все-таки считалось в основном мужской прерогативой и потому неподобающим для дам делом.
Дюран со своей обворожительной (но должным образом сопровождаемой) супругой остановился перед усатым управляющим, и тот распахнул им навстречу дверцу в деревянной перегородке.
— Разреши мне представить тебе мистера Симмса, дорогая, — произнес Дюран. — Мой добрый друг.
Мистер Симмс ответил с галантным поклоном:
— Я уже склонен в этом сомневаться. Что же вы меня раньше не представили?
Она обратила на него лучезарный взгляд, в котором, разумеется, не было оскорбительного для Дюрана флирта, но лишь нечто вроде манящей игривости.
— Я удивлена, — сказала она, ничего больше не добавив, чтобы выделить последовавшие за этим слова.
— Как так? — с сомнением в голосе спросил Симмс.
Вместо того чтобы высказать комплимент непосредственно адресату, она обратилась к Дюрану:
— Я до сих пор думала, что все банковские управляющие — старые и неприглядные.
Пуговицы жилета мистера Симмса никогда не подвергались подобному напряжению, даже после воскресных обедов.
Затем она добавила, оглядываясь вокруг себя с неподдельным интересом:
— Я никогда раньше не была в банке. Какой великолепный мраморный пол.
— Мы им очень гордимся, — признался мистер Симмс.
Они вошли в кабинет и сели. Мистер Симмс лично подал ей стул.
Они еще какое-то время вели исключительно светскую беседу, а дела вежливо скрылись за кулисами сцены дружеского общения, несмотря на то, что участвовали в ней одни мужчины. (Разумеется, одинакового социального положения.) Сразу брать быка за рога, без предварительного любезного вступления считалось дурным тоном. Год от года такое вступление делалось все короче.
Наконец Дюран заметил:
— Ну что же, мы не должны отнимать у мистера Симмса столько времени, он — человек занятой.
Они подошли к цели этого посещения.
— Чем я могу быть вам полезен? — осведомился мистер Симмс.
— Я бы хотел устроить так, — начал Дюран, — чтобы моя супруга наряду со мной имела полный доступ к моему счету.
— Да, вы знаете, — проговорила она, поднимая руки в знак своей непричастности. — Он так настаивает…
— Это очень просто, — объяснил Симмс. — Мы просто изменим счет с единоличного, каковым он является сейчас, на совместный, принадлежащий двум владельцам. — Он порылся в бумагах на своем столе и отыскал две нужные ему. — А для этого мне придется лишь попросить вас, чтобы вы соблаговолили поставить здесь свои подписи. Вашу — на доверенности. А вашу, моя дорогая, на этом чистом бланке, просто как образец, который бы мы знали и к которому относились бы с должным почтением.
Дюран, склонившись над столом, уже расписывался.
Симмс подтянул к себе еще какую-то бумажку и спросил:
— Вы желаете проделать эту операцию в отношении обоих счетов — и текущего, и сберегательного — или только одного?
— Пусть будут оба, давайте сразу с этим разделаемся, раз уж мы сюда пришли, — без колебаний ответил Дюран. Раз уж делать подарок, то не скупиться, и любой другой ответ, как казалось ему, был бы неприличным.
— Лу, — попыталась возразить она, но он жестом приказал ей молчать.