Доллард отворил дверь, ведущую в подвал. Ступив на маленькую лестничную площадку, он сделал два шага вниз. Желтое пятно от лампы омывало предательским светом оставшиеся нижние ступеньки, пол и даже стены, но по мере удаления свет ослабевал и рассеивался, теряя способность открывать глазу находившиеся там предметы.
Он спустился еще на пару ступенек и, протянув руку прямо перед собой, медленно обвел его вокруг, чтобы, хотя бы на мгновение, осветить все самые дальние уголки.
— Здесь есть встроенные баки, — объяснил он, — для стирки и водогрей, который топится дровами, если вам понадобится…
Он спустился еще ниже. До пола теперь оставалось всего ничего. Миссис Тейер, стоявшая на верхней ступеньке, подобрала юбки, чтобы они не касались земли. Дюран стоял, схватившись за дверной косяк обеими руками, одна над другой, и прижавшись к нему головой и плечом, его дыхание стучало у него в ушах, как барабанная дробь.
Доллард протянул руку вверх, к миссис Тейер.
— Не желаете ли спуститься?
— Спасибо, мне и отсюда хорошо видно.
Он еще раз услужливо обвел подвал рукой, державшей лампу, на этот раз двигая ею в обратном направлении. И на мгновение в круг ее мерцающего отблеска попала прямоугольная полоска, тень, участок, чуть более темный по цвету, тут же снова скрывшийся в темноте. Он выскочил так внезапно, словно двигался сам по себе и казался таким зыбким и подвижным из-за неустойчивого освещения; вдруг показался и снова исчез. Исчез, как не бывало.
При виде этой темной полоски у него екнуло сердце. А они, казалось, не заметили ее, а если и заметили, то ведь не знали, что она означает. Их глаза не высматривали ее с таким напряжением.
Доллард внезапно поднял лампу вверх, на уровень головы, и вгляделся в даль. Но взгляд его был направлен не совсем на темную полосу, а в сторону от нее.
— Как, уж не тот ли это ковер из гостиной, о котором мы только что говорили? — Он, спрыгнув с нижней ступеньки, направился к нему.
И снова всплыла из темноты полоса более темного оттенка, на этот раз прямо ему под ноги. Он стоял на ней обеими ступнями, чуть наклонившись вперед, к другому предмету, привлекшему его внимание.
— Как он здесь очутился? Вы что, выбиваете ковры в подвале, мистер Дюран?
Дюран не проронил ни звука. Он не помнил, оставались ли на ковре пятна крови. А думать он мог только об этом.
Миссис Тейер тактично пришла ему на помощь:
— Я и сама иногда так делаю. Например, когда идет дождь. Во всяком случае, я уверена, что мистер Дюран не занимался этим самолично. — Она, миролюбиво улыбаясь, переводила взгляд с одного на другого.
— Можно было подождать, пока дождь кончится, — глубоким гортанным голосом проворчал Доллард. — И потом, насколько я помню, дождя давно не было… — Он, не закончив фразы, приступил к действию.
Дюран увидел, как он, присев, обхватил ковер руками, поднял его в таком же свернутом виде и понес к лестнице, держа наперевес, чтобы вернуть туда, где ему надлежало находиться. Вероятно, он боялся запачкать его, расправляя на пыльном полу подвала.
Но наверху освещение было лучше. Дыхание Дюрана, словно жар в печке, обожгло ему нёбо. Он не смог бы произнести ни слова, даже если бы ему было что сказать. Они расступились, давая Долларду пройти: миссис Тейер — в изящном реверансе, а Дюран — зацепившись ногой за ногу, что ускользнуло от их внимания, а если и нет, то было приписано обычной неуклюжести, с которой мужчины передвигаются в ограниченном пространстве.
Затем они последовали за Доллардом в гостиную. Дюран, замыкавший шествие, передвигался, держась рукой за стенку, словно хромой.
— С этим можно было бы и подождать, мистер Доллард, — покачала головой юная матрона.
— Я знаю, но мне хочется, чтобы эта комната предстала перед вами в наилучшем виде.
Доллард вскинул свободный край ковра и дал ему расстелиться на полу, отступая назад, чтобы освободить место.
Изнутри что-то выпало. Настолько маленькое, что невозможно было определить, что это. Можно было проследить взглядом за этим предметом, но разглядеть его было нельзя. Он с легким щелчком отскочил от деревянного пола.
Доллард остановился и двумя пальцами потянулся к месту, на котором ничего не было видно. По крайней мере, оттуда, где стояли они вдвоем. Затем он выпрямился и подошел к Дюрану.
— Как я понимаю, это ваше, — сказал он, глядя ему прямо в лицо. — Пуговица от вашего воротничка, мистер Дюран.