Он всунул ее в неохотно протянутую руку Дюрана, больно впившись ему при этом ногтями в ладонь, и тот машинально сомкнул пальцы. Пуговица еще хранила тепло руки Долларда, но Дюрану показалось, что это тепло от горла Даунза. Она впилась ему в ладонь гвоздем от распятия, и он ждал, что сквозь его плотно сжатый кулак вот-вот просочится кровь.
— Мистер Тейер вечно разбрасывает их по дому, — дружелюбно вставила миссис Тейер, пытаясь спасти его от замешательства, вызванного, как она полагала, тем, что интимную принадлежность его туалета выставляют на всеобщее обозрение, тем более в ее присутствии. Она считала, что мужчины в этом отношении подобны женщинам: если бы из ее собственной одежды выпала какая-нибудь заколка или булавка, она тоже не знала бы, куда себя деть от смущения, и в поисках опоры точно так же схватилась бы за спинку стула.
— М-м, — хмыкнул Доллард, словно желая сказать: я своих пуговиц не теряю, я не такой неряха.
Но он вернулся к ковру, чтобы расправить ногой образовавшиеся волны.
Дюран зашвырнул пуговицу глубоко в карман. Ощущение, будто она жжет его сквозь одежду, сохранилось. Он глядел на них сквозь застилавшую ему глаза пелену страха. Интересно, им тоже кажется, что он шатается? Очевидно, нет, потому что, когда они изредка бросали на него взгляды, в них не было ни пристального внимания, ни неуместной озабоченности.
— Вроде бы я вам все показал, — проговорил наконец Доллард.
— Да, думаю, что все, — согласилась его потенциальная клиентка.
Теперь они направились к выходу, а Дюран, как привидение, следовал за ними. Наконец-то он мог вцепиться в дверь, и теперь любые отклонения от равновесия можно было приписать подвижности ее петель.
Миссис Тейер с улыбкой обернулась к нему:
— Большое спасибо, надеюсь, что мы вас не слишком побеспокоили.
— Всего хорошего, — бросил Доллард, скупясь на обходительность, которая, с его точки зрения, являлась никчемной по отношению к людям, перестающим пользоваться услугами агентства.
Он сопроводил даму до экипажа и помог сесть; рот у него при этом не закрывался, он усердно уговаривал ее заключить эту сделку. Он готов был уже последовать за ней в экипаж и уехать — к несказанному облегчению Дюрана, — как вдруг на тротуаре появилась Бонни и, быстрыми шагами направившись к дому, повернула голову, глядя в их направлении.
Дюран широко распахнул дверь, чтобы, впустив Бонни, тут же захлопнуть ее за ней, но она остановилась на пороге.
— Ради Бога, — простонал он, — заходи быстрее, а то я сейчас просто упаду.
— Подожди минутку, — сказала она, не двигаясь с места. — Он не сможет сдать дом, пока мы не подпишем документы. Ты ему уже отдал ключи?
— Нет.
— Прекрасно, — просияла она. К его ужасу, она замахала рукой Долларду. И даже выкрикнула его имя: — Мистер Доллард! Будьте любезны, задержитесь!
— Не надо его звать, — умоляюще застонал Дюран. — Пускай побыстрее убирается отсюда. Что тебе от него нужно?
— Я знаю, что делаю, — отрезала она.
Агент неохотно вылез из экипажа и приблизился к ним, довольно потирая руки.
— Сдается мне, что сделка состоялась, — поведал он им. — И на очень выгодных условиях. Она вот-вот согласится.
Дюран заметил, что при этих словах во взгляде Бонни промелькнул хитрый расчетливый огонек.
— Да? — сладчайшим голосом переспросила она. — Но вы кое о чем позабыли, не так ли? О ключах и о документах.
Доллард поспешно закопошился в карманах.
— Ах, и в самом деле. Но документы у меня с собой, и, если вы сейчас соблаговолите отдать ключи, мне не придется больше сюда возвращаться… — Он беспокойно оглянулся на поджидавший его экипаж. Ему, по-видимому, столь же не терпелось уехать, как и Дюрану — его спровадить.
Бонни, однако, судя по всему, не торопилась. Она приняла из рук Долларда бумагу, которую тот протягивал Дюрану, и внимательно углубилась в нее, не обращая внимания на отчаянную, немую мольбу в глазах мужа. Тот провел рукой по лбу, вытирая пот.
Она подняла голову; ничем не обнаруживая намерения вернуть бумагу Долларду, она вопросительно постучала по ней пальцами.
— А как же неиспользованная часть арендной платы? Что-то я не вижу…
— Неиспользованная?.. Не понимаю вас.
Она отдернула документ от его нетерпеливо протянутой руки.
— Мы уже заплатили за этот месяц.
— Естественно.
— Но сегодня только десятое. Еще три недели осталось — как с ними быть?
— Вы за них заплатили. Я вам эти деньги уже вернуть не могу.
— Замечательно, — язвительно произнесла она. — Но и сдать этот дом до тридцатого числа вы тоже никому не можете. Идите-ка сообщите об этом той даме в экипаже, чтобы ее потом не постигло разочарование.