— Все понял. Но почему ты в хвосте остался? Тебе же на всю катушку отмотали. Сам дернуть не хочешь?
— Дорогое удовольствие. Ведь я общак у корешей не снимал и прожил жизнь с дырявыми карманами. Мне и в зоне почетное местечко найдут.
— Со мной пойдешь, Клык. Так мне спокойней будет. Выживем, я за тебя дам долю. Нет, так оба сдохнем. Если не блефуешь, то тебе терять нечего, кроме цепей. А если это подстава, то со мной в землю ляжешь.
Клык долго молчал, потом кивнул:
— Рискну.
На следующее утро все шло, как обычно, по расписанию. За сорок лет существования в уфимском СИЗО обходилось без приключений. Попытки к побегу, конечно, были, но они тут же пресекались. Однако эти отчаянные потуги обреченных загнанных дикарей никогда не были направлены на шестиметровый барьер, а только на ворота, которые охранялись взводом вооруженных солдат.
Заключенных вывели на прогулку. Двор размером в половину футбольного поля заполнился серой массой по квадратному метру на душу. Вдоль здания тюрьмы выстроилась охрана из вооруженных солдат. Из окон первого этажа за порядком следили надзиратели. Любые сходки и группировки тут же разгонялись охранниками, гулявшими в общей толпе. Здесь все всё знали и все всё слышали. Особой строгости не проявляли, но и спуску не давали. Охрана вела себя спокойно и даже лениво. Ну а зеки не желали попадать в карцер, который в этом СИЗО считался более жестоким, чем в других. На мелкие нарушения закрывались глаза, а крупных не происходило. Размеренная жизнь без волнений всех устраивала.
Калган и Клык нашли метку у стены и крутились рядом. Никто из них не догадывался, как и каким образом во дворе может наступить хаос и паника. Любые волнения пресекались на корню, и все стадо беззубых псов загонялось по камерам, и лязгали затворы мощных замков.
Роман не верил в реальность побега и мог согласиться на любую цену. Он знал свои возможности, и еще никому не удавалось обвести его вокруг пальца. Среди московских авторитетов он слыл хитрым и образованным. С ним считались, его уважали и обращались к нему за советом. Он никогда не лез в лидеры, не рвался к власти и даже не думал короноваться в законники. Он жил по законам, и этого ему было достаточно. Что заставило его однажды сорваться и превратить всех своих корешей во врагов, никто не знал и вряд ли узнает. Но сейчас его жизнь висела на волоске, и Калган не мог отказаться от любой возможности вырваться на волю.
В одиннадцать часов пятьдесят минут начались главные события. Они проходили по другую сторону стены, там, где своей размеренной жизнью существовал тихий и благополучный город с его обитателями.
Возле тюремной стены остановился «КАМаз» с подъемным краном и лебедкой на верхнем конце сложенного вдвое подъемника. Кран начал подниматься, расправляя локоть своего рукава, и тянуться кверху. Вторая машина того же типа работала в десяти метрах. В течение трех дней менялись лампы на уличных фонарях проспекта.
Где–то вдали послышался рев мотоциклистов. Два десятка рокеров, обряженных в кожу и шлемы с забралами из темного стекла, промчались мимо тюремных ворот. Не выключая моторов, они вытянулись в длинную цепочку вдоль всей стены и достали из–под курток что–то очень напоминающее ручные минометы–мухи.
Тем временем «журавль» разогнул свой рукав. Человек с люльки, висевший под фонарем, подал сигнал. Двадцать минометов выстрелили одновременно, направив стволы на гребень стены. Шестнадцать мотоциклов сорвались с места и, ревя моторами, помчались по проспекту. Четыре железных коня остались на месте.
Это был гром среди ясного неба. На территорию тюремного двора посыпались дымившиеся шашки, падая на центр и образовывая равномерную полосу, разделявшую двор на две части. Едкий слезоточивый газ и черный дым окутали тюремный колодец. Раздались выстрелы охранников. Люди падали на землю и хватались за головы. Газ разъедал глаза и вызывал спазмы в горле, кашель и рвоту. Никто ничего не видел. Казалось, это конец света. Кто–то пытался кричать, кто–то молился, но большинство теряли сознание.
Калган перевязал марлей лицо и старался не дышать. Он прижался к стене и ждал. Трос с огромным крюком опустился в метре от него. Он прыгнул, уцепился за стальной канат и поставил ноги на крюк. Клык куда–то исчез, но сейчас он о нем не думал. Главное, не потерять сознание. Марля, пропитанная нашатырем, не давала ему отключиться.