— Интересный вы человек, — качал головой шофер. — Если вы убеждены, что мальчишка не виноват в убийстве, то зачем его преследовать?
— Я не знаю, приятель. Хочу вернуть его домой. С его невезением он обязательно влипнет в какую–нибудь историю, и опять всех собак на него повесят.
— Он и так не выпутается. Вы опоздали.
— Нет на нем ничего. То, что он сопровождал психически нездоровую девчонку, у которой руки по локоть в крови, не значит, что он был свидетелем событий, соучастником или вообще знал о ее делах. Ты понимаешь, парню патологически не везет. Я проследил его судьбу и понял, что ему нужна поддержка близкого человека. Он совсем один. Есть такая категория людей, которая не может жить без присмотра. Моего сына забрали в армию и на второй день убили в Чечне. А почему? Война? Нет. Он еще не научился жить без опеки, материнской опеки, которая, как наседка, прикрывала его от каменного дождя. Они же цыплята еще.
— Извини, старик. Я не знал.
— Дело не в этом. Это меня Бог наказывает. Я же ушел из семьи восемь лет назад. Сволочную жизнь прожил. Как во сне, все кругом через какую–то пелену видел, а как уехал с вокзала, будто родился заново. Смотри, какая жизнь вокруг, какие сказочные города, люди с нормальными лицами. Улыбаются. А я, кроме пьяных рож и вокзального отребья, ничего вокруг не видел.
Толстокожий, вонючий крохобор, в могилу пора, а я в зеркале себя увидел. Сыч сычом, и серые стены вокруг. Чуть не сдурел от одиночества. Три года назад привел одну шалаву с вокзала, так и живет у меня с тех пор. Привык.
— А что жена? Вернуться не хотел?
— Все думал. Крутая она слишком. Ну а как сына убили, она удавилась. Рядом похоронил.
— Царствие им небесное.
Водитель покосился на церковь, которую они проезжали, но перекреститься не решился.
— Вот так, браток. Четверть века в органах и впервые свет белый увидел, а то все окна в решетках, мать–перемать!
— Да. А вот видишь, какой городок проезжаем. Чистота, тишина, тут, поди, и милиции нет. Зачем она?
— Так, наверное, и надо жить. Ну–ка тормозни у почты. Пора мне своим звякнуть. Я так ни разу и не связывался с Москвой. Может, меня уже уволили.
Машина проехала несколько метров и прижалась к обочине. Бревенчатое двухэтажное здание вмещало в себя телеграф, сберкассу, почту и междугороднюю станцию. Посетителей было немного. Старики стояли в сберкассу, а молодежь толпилась у игровых автоматов. Телефонная кабина прижалась в самом углу, и других здесь не было. Колесников заказал разговор с Москвой, но определенно ему ничего не обещали. Похоже, для улыбчивых горожан время вообще не имело значения. Колесников сделал такой вывод, когда увидел на стене часы без стрелок.
Он устроился на лавке и подумал: «Если у них в магазинах есть колбаса, значит, он подобрался к воротам рая. Но вряд ли его пропустят через черту».
Прошло несколько минут, и тишину разорвал визг тормозов. Люди вскочили с мест и повернули головы к окнам. Черная «волга» на высокой скорости попыталась въехать в здание, но дверной проем не предполагал подобных излишеств, и машина застряла. Спустя мгновение из покореженного автомобиля выскочил паренек с длинными волосами и бросился бежать вниз по улице.
У Колесникова пробежал мороз по коже.
Он узнал беглеца и увидел преследователя.
— Мать–перемать, это же Антон! Кому он еще понадобился?
Колесников не раздумывая присоединился к погоне.
Антон оглянулся. Хромоногий оказался слишком прытким, расстояние между ними сокращалось. Юноша прибавил ходу, но споткнулся и растянулся на мостовой. Брюки разодрались, и на коленках появилась кровь. И так каждый раз, как только он сменял шаг на бег.
— Бог шельму метит! — крикнул Валет, приближаясь к жертве. — Шансы уравнялись, хромоножка.
Антон забыл о боли, вскочил на ноги и бросился в переулок. Минут десять они путались в чужих дворах и узких проходах, пока их не вынесло на площадь. Оба устали и вымотались, но никто не хотел сдаваться. Перед взором Антона предстала белоснежная церковь и башня колокольни. Площадь не стали мостить камнем, она осталась зеленой с мягкой молодой травкой, будто ее застелили ковром. По кругу расположились уютные домики с фруктовыми садами и ни одного забора. Тут даже собаки не лаяли, а лениво наблюдали за странными чужаками с мокрыми красными лицами, которые с трудом передвигали ноги.
Антон увидел открытую дверь башни и бросился туда, словно там могло быть спасение. Валет улыбнулся. Уж он–то знал толк в ловушках. Выхватив из наплечной кобуры пистолет, он ринулся следом за мальчишкой.