Он был еще неприятнее, чем представлялось ей по воспоминаниям. Нетерпимое, враждебное отношение ко всему, о чем ни заходила речь, вывело ее из равновесия. Но она сделала над собой усилие.
— Нет, дядя, вы ошиблись! Я к вам с просьбой пришла.
Не давая сказать, в чем же просьба, он перебил:
— Единственное, что я могу для тебя сделать, это избавить от унижения.
— Не понимаю.
— Получать отказ, по-моему, унизительно. А я всем отказываю, всем подряд, кто только ни просит меня о протекции в расчете на мои политические связи и служебное положение.
Иоанна засмеялась было, но тотчас смолкла. Мысль о просьбе, которая привела ее к дяде, не настраивала на веселый лад.
— Нет, нет, — сказала она тихо. — Я хотела попросить вас совсем о другом.
Но стоило ей заговорить, как уверенность покинула ее. Запинаясь на каждом слове, кое-как изложила она главное: ей кажется, пора уже родным с ней помириться. Столько лет прошло, из близких мало кто в живых остался, все переменилось. Мать с сестрами могли бы уже предать забвению ее опрометчивый шаг.
— И ты считаешь, я могу быть в этом деле посредником?
Да, она так считала. Он ничего не ответил. Только посмотрел в ее сторону. Иоанне показалось, что он глядит сквозь нее на какой-то неведомый предмет.
— Счастья этот шаг мне не принес! — прибавила она.
— Слышал. Кажется, и следующие шаги тоже?
Она покраснела. На глаза у нее навернулись слезы. Она достала носовой платок. Трудно было понять, заметил ли он, какое впечатление произвели его слова на Иоанну. Но бесстрастный тон рассеял все ее иллюзии.
— Мое вмешательство только еще больше осложнило бы твои отношения с семьей, — промолвил он и встал, давая понять, что разговор окончен.
Иоанна попрощалась. В коридоре он приостановился и показал на многочисленные визитные карточки на дверях.
— Теснота обязывает соблюдать определенные правила, иначе жизнь в этой квартире стала бы сущим адом. Гостей, в частности, мы почти не принимаем. Прощай!
Выйдя на улицу, Иоанна была приятно поражена. Но чем? Она и сама не знала. Только спустя минуту сообразила, что ее удивили свет и солнце. Было еще рано, но после визита к дяде естественней было бы очутиться в ночной темноте и мраке.
Доехав на такси до Банковской площади, она пешком пошла к Старому городу, где, как ей помнилось, был костел, куда они ходили с матерью. Здесь, поблизости от их прежнего дома, ориентироваться стало легче. Она ускорила шаг. Было пустынно, вокруг громоздились развалины. Иоанна нервничала, издали всматриваясь в женщин и каждую принимая за ту, которую не хотела бы встретить.
Костел оказался заперт. Иоанна обошла его кругом. Он уцелел, но война не пощадила и его. В ограде, где прежде росли деревья, валялись перевернутые надгробья, куски стен — обломки соседних домов, листы жести. Иоанна еще раз подергала за дверную ручку.
— Вам кого?
— Я хотела бы узнать, где живет ксендз Завичинский?
— Вон там!
Старичок, заговоривший с нею, по виду нищий, показал дом на другой улице. Между этим домом и костелом все было разрушено. Иоанна пошла было напрямик, но нищий остановил ее.
— Так вы не пройдете.
И вызвался ее проводить. Дорогой он рассказал, что просит возле костела милостыню и ксендз ему покровительствует, он ведь ни на шаг от костела не отходит, сторожит его от воров.
— Тяжелые времена! — Он покачал головой. — Ксендз наш молится о ниспослании перемен. Может, услышит господь его молитвы. Он — святой человек.
Она ни за что не узнала бы ксендза. Зато он узнал ее сразу. Маленький, седенький, он погладил ее по голове, когда она склонилась к его руке.
— Вы узнали меня?
Иоанна была приятно удивлена.
— Узнал, узнал! А как ваша фамилия?
Знакомые черты не ассоциировались у него ни с какими определенными воспоминаниями.
— Уриашевич Иоанна, та, что…
Теперь он действительно узнал ее и сразу принял неприступный вид.
— С нами его святая воля! Откуда вы здесь? Приехали или как? — задавал он вопросы, чтобы прийти в себя.
Иоанне показалось странным, что он не знает о ее приезде.
— Об этом во всех газетах писали.
Пресса уже давно не проявляла интереса к ее особе, и заметки в варшавских газетах произвели на нее впечатление.
— Проглядел! — признался ксендз.
На самом деле он просто читал только один лишь «Церковный вестник», а там о балеринах не писали. Но ксендз был так потрясен, увидев Иоанну, что ему даже не пришло это в голову.