— Ничего. Быть на месте! — вернулся к предыдущей мысли священник Мирос. — Держать руку на пульсе.
Некоторое время мы оба молчали. Нарушил молчание священник.
— Я корю себя, — сказал он, — за то, что дал согласие на нашу встречу и тем самым ввел вас в заблуждение, пробудил в вашем сердце надежду. Выходит, что не следовало вас приглашать. Обманывать ближних не только жестоко, но и грешно. И все-таки, быть может, грех этот мне простится, потому что мной руководило важное соображение. Вы приезжаете к нам из стран, по существу, так мало нам знакомых. Мы плохо в них разбираемся. Теряемся в массе документов, которые прибывают от вас, тонем в потоке материалов, которые вас касаются.
По мере того как он говорил, голос его смягчался, а фразы становились все более внятными и точными. Я понимал, что мысль эта запала ему в душу и тревожит его не первый день. То и дело с уст его срывались политические или научные термины, с которыми я давно освоился, поскольку у нас, в Польше, они вошли в повседневный обиход; здесь, однако, странно их было слышать. Мне даже показалось на какое-то мгновение, что священник ими щеголяет. Нет, совсем наоборот! Поразив меня целой гаммой научно-политических терминов, он стал жаловаться, что путается в них, не ухватывает во всем объеме их значение.
— От этого в равной мере страдаю и я сам, — добавил отец Мирос, — и все мои сотрудники. — Впрочем, это не самое худшее, — продолжал он. — Я имею в виду, что такой беде еще можно помочь. Хуже всего то, что за терминологическими или лексическими изменениями скрываются и другие изменения. Они совершаются в ваших душах и в вашем разуме! В вашем обществе. В комиссии, которой я руковожу, мы изучаем все: вашу прессу, литературу, научные публикации, специально для нас подготовленные отчеты, разработки. Но нам не хватает ключа.
Я предположил, что все сказанное до сих пор было вступлением к долгому разговору о положении в нашей стране.
— Пожалуйста, — сказал я, — если мои разъяснения могут вам пригодиться, я к вашим услугам. Однако попрошу вас задавать конкретные вопросы.
— Да нет же! — воскликнул священник. — Меня интересует не случайный обмен мыслями, а принципиальная постановка вопроса. Судьба нам посылает вас. Человека, выросшего в вашей атмосфере. И вместе с тем человека науки, интеллектуалиста. Скажу больше: судя по характеристике Малинского, вы человек беспристрастный, здравомыслящий. Благодаря этому, благодаря всему этому ваша помощь была бы для нас бесценной. Здесь, в Риме. На месте.
— Но ведь я возвращаюсь домой!
— Значит, не надо возвращаться.
И добавил:
— Мы вас устроим.
— Но меня это не устраивает!
— Можно спросить почему? Разве жизнь в Риме для вас недостаточно заманчива?
— В Польше я занимаюсь научной работой.
— Будете здесь заниматься научной работой.
— То, что вы предлагаете, не научная работа.
— А что же особенное я вам предложил?
Я покраснел.
— То, что вы мне предложили!
Тогда он спокойно спросил:
— А почему вы не хотите это делать?
Я ответил нервно:
— Да разве я знаю! Не хочется, и конец.
Священник снова устремил взор к окну. Вдоволь насмотревшись, он возобновил прерванный разговор.
— Не спорю, — сказал он, — что занятие, которое я вам предлагаю, находится на известном рубеже… Полагаю, однако, что та область, в которой действуем мы, я и моя комиссия, не должна ни у кого вызывать рефлексов самозащиты. В особенности же та роль, которую я для вас отвел. Роль интерпретатора. Попросту сотрудника, разъясняющего нам как материалы, так и факты.
Тут я попытался вставить слово. Он помешал мне.
— Еще одно, — продолжал он. — Не думайте, что вы столкнулись с человеком, консервативно настроенным. Мне близки многие ваши идеалы. Признаю также, что в понимании общественных тенденций церковь допустила ошибки. Значит, мы найдем общий язык. Да и цели наши и средства, если вы решитесь в них вникнуть, окажутся близкими вам. Я в этом тоже уверен. Мы не куем в нашей комиссии никаких орудий борьбы. Не стремимся раздувать конфликты. Мы ищем правду. Хотим изучить вашу действительность. Действительность эта является фактом, образует новый компонент мира. Мы это поняли и хотим извлечь отсюда окончательные выводы. Но прежде чем к этому приступить, нам надо выяснить многие детали, осмыслить свершившиеся перемены — и в первую очередь те процессы, которые происходят на территории чисто католических стран, таких, как ваша. От должного объективного анализа явлений зависит будущее всего лучшего, что есть в человечестве.