— Это Антонелла, — сказал Весневич, когда мы уже двинулись.
Она:
— Мы знакомы.
Весневич:
— Откуда же?
— Мы вместе были в Остии. Ты привез синьора. Не помнишь разве?
— Ах, правда.
На этот раз, однако, мы не поехали в Остию. Весневич не пожелал. Скучно! Толкотня! Впрочем, он не стал подробно объяснять, почему принял такое решение, и вез нас, куда хотел. Мы только заехали на виа Авеццано за моим купальным костюмом. Полчаса спустя — Фиумичино, я узнал его! Мы переоделись в кабинах и наняли лодку. Так снова вздумалось Весневичу. Он не собирался утомлять греблей ни нас, ни себя. Просто предложил отплыть подальше от берега.
— Будет тише, спокойнее, чище, — сказал он.
Чище было в самом деле. А что касается тишины и спокойствия, то не вполне, потому что Весневич купался весело. Баламутил вокруг себя воду или бил по ней руками, обдавая нас фонтаном брызг. Вскоре он бросил эту забаву и занялся другой: давал уроки плавания Антонелле. В конце концов Весневич помог ей влезть в лодку, а мне предложил пуститься с ним дальше вплавь. Я охотно согласился. Вода была чудесная, и я забыл здесь о раскаленном, душном городе. Спустя двадцать минут, оставив берег позади на добрый километр, мы задеваем ногами песок, вода доходит до икр. Садимся.
— Здесь человек возрождается, — говорит Весневич. — Чертов Рим надоел мне до колик. Летом тут жить невозможно! К счастью, через несколько дней конец. Вы, кажется, тоже заканчиваете свое дело и трогаетесь из Рима?
— Да.
— А что слышно в «Ванде»? Малинскому лучше?
— О, вы знаете, что он болен?
— Мы все знаем. Скверная история. Очень тяжелая.
— Болезнь?
— Причина болезни.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Я говорю о том, про что трубит весь наш эмигрантский мирок: Малинскому не повезло в делах, и от волнения его свалил сердечный приступ.
Тогда я вспомнил, что Малинский рассказывал мне о своих торговых операциях. Церковным учреждениям, главным образом монашеским орденам, присылали из разных стран многочисленные дары: предметы одежды и продовольствие, не подлежащие обложению пошлиной при условии, что их используют только данные учреждения. Но им больше нужны были деньги — вот причина нелегальных торговых сделок, которыми занимался Малинский на положении посредника.
— Засыпался, бедняга, — сказал Весневич, — на какой-то большой партии зерна. Теперь ведется следствие.
— Церковное?
— Нет. Обычное. Прокурорское.
— Пора возвращаться, — сказал я. — Нас зовет кузина вашей жены.
Я поднялся, но Весневич не шевелился. Он встал только после того, как увидел, что к лодке приблизились какие-то мужчины и пытаются ухватиться за борт. Мы пробежали часть дороги по отмели. А когда она кончилась, стали соревноваться, кто доплывет первым. Незнакомцы, осаждавшие Антонеллу, исчезли. Я запыхался, и Весневич подсадил меня в лодку. Зато к веслам он не рвался, и мне с итальянкой пришлось грести. Через несколько минут мы доплыли до берега, оделись. В машине посовещались, куда же теперь ехать. Весневич и слышать не хотел о том, чтобы провести вечер в Фиумичино — шумно, никакого блеска.
— Другое дело купанье, — сказал он. — Мне тем нравится этот пляж, что здесь не встретишь знакомых, если у тебя нет к тому охоты, но ужинать мы можем где угодно.
— Для ужина еще слишком рано, — заметила Антонелла.
— Ну так двинем на Монте Каво. Там роскошный ресторан! Вы там бывали?
Я прекрасно помнил эту тысячеметровую гору, находившуюся километрах в пятидесяти от Фиумичино. Отец однажды возил меня туда. Даже в летнюю пору на ее вершине было холодно и зябко; там стояла церковь, перестроенная из бывшего храма Юпитера, монастырь и развалины замка, среди которых примостился ресторан с большой террасой. Вероятно, о нем и говорил Весневич.
— Да, — ответил я. — С террасы ресторана открывается фантастический вид.
— А мы не замерзнем? — встревоженно спросила Антонелла. — Заедем по дороге ко мне, я возьму из дому теплые вещи!
Мы заехали. Квартира была огромная. Мы с Весневичем расселись в гостиной на большом удобном диване, Антонелла ушла в другую комнату, чтобы переодеться, оставив нас с бутылкой крепкого, настоянного на травах ликера, который, по ее мнению, должен был укрепить наши силы после купанья. Вернулась она немного погодя, красиво причесанная и в вечернем платье, причем страх перед холодом в Монте Каво явно не повлиял на выбор ее туалета. Однако она не забыла о низкой температуре. Как выяснилось, Антонелла приготовила в передней меховую накидку для себя, а для нас по свитеру и шарфу из гардероба мужа, который, кажется, находился в служебной поездке. Захватив все это, мы спустились.