— Только почему именно в окрестностях Сохачева хотите вы работать? — поинтересовалась она, между прочим.
— Или Мостников, — уточнил он.
— «Или Мостников», — повторила она, как эхо. — Но это ваше личное дело. — И прибавила немного погодя: — Если потому, что близко от Варшавы, тогда понятно.
Они сидели за тем самым столом, за которым Анджей в ту ночь пытался читать, чтобы успокоить нервы, а утром пил с нею чай. На полочке у окна стояла фотография под стеклом с орденскими ленточками в нижнем углу. Рядом с ней, там, где Климонтова оставила записку Анджея для тетушек, высилась кипа разноцветных папок. Климонтова взяла одну с краю и вытащила из нее пачку бланков.
— Вот посмотрите, это мои инспекторские отчеты.
Перебирая их, она прочитывала только одну графу.
— В Млечах нет преподавателя географии и естествознания, в Корытнице — директора школы, — перечисляла она. — В Шлешовицах — специалиста по сельскохозяйственным машинам и ветеринарному делу, в Ежовой Воле — физика, химика и математика. И так далее и тому подобное. Всюду одна и та же картина.
— Можно мне посмотреть?
— Конечно! А я пока кофе приготовлю. Надеюсь, оно будет не хуже, чем тогда в кафе.
Но она не сразу отошла от стола. Не могла оторваться от формуляров. Стояла молча, не спуская с них глаз, верней, следила, как Анджей их просматривает.
— Вот увидите, вы не пожалеете о своем решении, — сказала она наконец. — Почувствуете, как вы нужны.
Уриашевич углубился в чтение. И перед его мысленным взором проходила школа за школой. Не хватало помещений, учителей, книг, учебных пособий, скамеек, столов, — словом, самого необходимого. Кое-где положение было лучше. Записи Климонтовой о школах, совсем благополучных, Уриашевич просматривал по нескольку раз. И в эти минуты на второй план отступало все, ради чего стал он просматривать ее отчеты. Ближе к Сохачеву или дальше, на правом берегу Вислы или на левом — это теряло решающее значение. Он читал с возрастающим интересом и последние листки прочел от первой до последней строчки. А перелистав всю папку, задумался.
— Знаете, чего я боюсь? Бесконечных формальностей. Это очень сложно? — спросил он.
Климонтова улыбнулась.
— Чтобы приступить к работе, никаких формальностей не нужно. Можете начинать хоть завтра. Только вот с зарплатой придется немного подождать, но отдел сельскохозяйственных школ выплатит вам потом за проработанные часы.
— Понятно.
Тут она вспомнила первый их разговор и его слова, что при такой маленькой зарплате, наверно, приходится часто ездить в командировки, чтобы подработать. Она тогда оскорбилась. Но, пожалуй, и хорошо, что ему заранее известно, сколько получают учителя. По крайней мере, не будет этих удивленных восклицаний, которые приходится выслушивать каждый раз от желающих устроиться в школу. Такая усталость охватывала, когда после этих ахов и охов приходилось объяснять, убеждать. Усталость и злость. Только бессердечные люди не способны понять, что восстановление требует жертв, и подчас немалых.
— Жалованье у нас маленькое, — сказала Климонтова.
— Это не важно.
— Вот и хорошо! — повеселела она.
Они пили кофе, и Уриашевич, глядя на ее гладко причесанные волосы, открывавшие высокий лоб, внимательно слушал обстоятельный рассказ.
— Мы в школьном отделе стараемся идти навстречу тем, кто хочет завершить свое образование, — говорила она, — но, с другой стороны, направлять в одно место слишком много таких преподавателей тоже не годится. Ведь им нужно регулярно ездить в институт, и с этим нельзя не считаться, но плохо, если в школе из-за отсутствия учителей срываются занятия и воцаряется хаос. По опыту школ, расположенных близ Варшавы, мы уже знаем, к чему это приводит. Но я убеждена, что в конце концов для вас найдется школа недалеко от Варшавы, где не слишком много преподавателей, которые продолжают учиться.
Он опустил голову. Только сейчас дошло до него, чем объясняет она его желание работать поближе к Варшаве.
— Уж лучше утомительная дорога, чем физическая работа, — продолжала Климонтова. — Совмещать с ней учебу вам было бы не под силу.
— Что вы имеете в виду?
Недоумевающий Анджей вспомнил, что́ обнаружила она у себя в комнате в ту ночь. Естественно, при виде лопат и кирки ей пришло в голову, что Анджей занимается физическим трудом. Но сказать правду он не мог и потому не стал ее разубеждать.
— Может быть, вам неприятно, что я сомневаюсь на этот счет, — сказала она. — Может быть, вы и справитесь. Но это потребует огромного напряжения. У вас ведь нет навыка к физической работе, вы с детства к ней не приучены. Зачем же рисковать будущим, если, работая в школе, вы добьетесь в учебе больших успехов? Важен ведь конечный результат. Раз вы уж проучились несколько лет в институте, не надо этим пренебрегать. Нам потребуется много инженеров.