— Презренное! Пустое! — вскричал Гирдер. — Да я отроду не видывал такого жирного гуся! А таких прекрасных уток во всем свете не сыскать!
— Положим, что так, сосед, — возразил пастор. — Но взгляните: разве мало превосходных яств еще осталось в вашем доме? Я помню время, когда одна такая лепешка, которых, как я вижу, имеется у вас в избытке, показалась бы лучшим лакомством тем несчастным, что во имя святой веры умирали с голоду в горах, в болотах и вырытых в земле пещерах, где они скрывались от гонений.
— Вот это-то меня и бесит, — сказал бочар, желавший хотя бы в ком-нибудь найти сочувствие. — Отдай она мою дичь страждущему праведнику или просто порядочному человеку, я бы слова не сказал. Но этому грабителю и вралю! Этому притеснителю и негодяю тори, гарцевавшему в отряде милиции, сражавшемуся против святых защитников веры при Босуэл-бридже под начальством старого тирана Аллана Рэвенсвуда, которого, слава богу, уже прибрал господь. Отдать самое лакомое блюдо этому негодяю! ..
— Но, мистер Гилберт, неужели вы не видите здесь десницы провидения? Детям праведников не приходится протягивать руку за подаянием, а вот отпрыск их некогда могущественного гонителя вынужден поддерживать свое существование крохами с вашего обильного стола.
— К тому же, — вставила словечко миссис Гирдер, — наши утки пойдут совсем не лорду Рэвенсвуду, а на угощение лорда-хранителя, кажется, так его величают. Он сейчас в замке.
— Сэр Уильям Эштон в замке «Волчья скала»! — воскликнул изумленный мастер клепок и обручей.
— Да. Они теперь с лордом Рэвенсвудом такие друзья — водой не разольешь! — присовокупила миссис Лайтбоди.
— Дура набитая! — снова рассердился бочар. — Видно, этому старому сплетнику и пройдохе ничего не стоит уверить вас, что луна — это круг зеленого сыра! Лорд-хранитель — и Рэвенсвуд! Да они что кошка с собакой, что волк с охотником!
— А я вам говорю, что они дружны, словно муж с женой, и между ними больше согласия, чем между иными настоящими супругами. И еще есть одна новость: Питер Панчен, бочар при королевских погребах в Лите, умер, и место его свободно, и…
— Ах, да замолчите ли вы наконец! — прикрикнул Гирдер на говоривших разом женщин, ибо как только разговор принял другой оборот, молодая женщина приободрилась и стала вторить матери, произнося слова так же быстро, но октавой выше, так что получилось что-то вроде песни на два голоса.
— Это сущая правда, хозяин, — сказал старший подмастерье Гирдера, вошедший в кухню во время перебранки. — Я сам только что видел слуг лорда-хранителя в харчевне матушки Смолтраш. Они там пьют и веселятся.
— А господин их гостит в «Волчьей скале»?
— Да, честное слово!
— И он друг Рэвенсвуда?
— Похоже, что так, иначе что бы ему делать в замке?
— И Питер Панчен умер?
— Умер, умер, — подтвердил подмастерье, — преставился старина Панчен. Не одну флягу бренди он осушил на своем веку! Но пришел и ему конец! А что касается вертела с утками, так ваша лошадь еще не расседлана, хозяин. Я могу догнать мистера Болдерстона — едва ли он далеко ушел — и отнять у него птицу.
— Так и сделаем, Уил. Хотя погоди... вот что ты сделаешь, когда нагонишь мистера Болдерстона.
И, оставив женщин в обществе пастора, бочар удалился с Уилом, чтобы дать ему нужные указания.
— Умно, нечего сказать, — заметила миссис Лайтбоди, когда Гирдер вернулся в комнату, — посылать бедного малого в погоню за человеком, вооруженным до зубов. Ты же знаешь, что мистер Болдерстон всегда имеет при себе шпагу, да еще кинжал в придачу.
— Надеюсь, вы хорошо обдумали то, что собираетесь делать, — сказал пастор, — ибо вы можете вызвать ссору, и мой долг предупредить вас: тот, кто подстрекает к ссоре, будет виновен не менее того, кто в ней участвует.
— Не беспокойтесь, мистер Байдибент, — заявил бочар. — Эти женщины и священники всюду должны сунуть свой нос. Шагу нельзя ступить без их указки.
Я сам знаю, с какого конца есть пироги. Подавай обед, Джин, и хватит об этом.
И действительно, в продолжение всего вечера бочар ни разу не вспомнил о пропавшем блюде.
Тем временем подмастерье, получив от хозяина особые указания, вскочил на коня и устремился в погоню за мародером Калебом.
Однако последний, как легко можно догадаться, не мешкал в пути. Несмотря на всю свою страсть к болтовне, он шел молча, стремясь скорее добраться до замка, и только сообщил мистеру Локхарду, что, по его просьбе, жена поставщика слегка обжарила дичь на случай, если Мизи, насмерть перепуганная грозой, еще не успела развести огонь. Между тем он, ссылаясь на необходимость поскорее вернуться в замок, то и дело просил спутников поторопиться и все ускорял шаг, так что они с трудом поспевали за ним. Достигнув вершины горной гряды, возвышавшейся между замком и Волчьей Надеждой, он уже счел себя вне опасности, как вдруг услыхал отдаленный конский топот и громкие крики: