Атлант давно знал Скирка, снабжавшего армию первоклассным оружием. Мечи, кинжалы и копья получали в его кузницах великолепную закалку, а отделка удивляла своим изяществом самых дотошных ценителей. В народе даже говорили: «В Валузии армия большая — Скирк, Кулл и остальные. Один кует, другой воюет, остальные празднуют победу». Вдобавок мастер зачастую сопровождал короля в походах, хорошо разбирался в военном деле и весьма умело орудовал мечом. Поэтому Кулл снисходительно прощал Скирку высокопарность речей, так раздражавшую его в остальных.
Вот и сейчас, лишь завершив длительную тираду, Скирк подал слугам знак, и те положили к ногам короля продолговатый футляр из слоновой кости. Нетерпеливо открыв его, Кулл восторженно присвистнул: внутри длинной коробки лежал невиданной красоты меч. Бережно взяв оружие в руки, атлант сразу почувствовал, что за утонченностью формы скрывается грозная разящая сила. Обоюдоострый стальной клинок длиной почти в три локтя, на самом острие был чуть скошен, что придавало особую опасность колющим ударам. Отполированная до зеркального блеска поверхность клинка только на первый взгляд казалась хрупкой: используя лишь ему известные сплавы, Скирк добивался поразительной прочности металла. Под стать клинку была и рукоять. Удобная для захвата как одной, так и двумя руками, она позволяла держать меч уверенно, без чрезмерного напряжения мышц. Специальными зажимами к рукояти крепился узкий бронзовый кинжал, а ее основание украшали две крупные сапфировые звезды и рубиновый шарик.
Не в силах сдержать возбуждение, король выбежал на середину зала и сделал несколько замахов. Легкий и послушный меч с грозным свистом рассек воздух, заставив находившихся поблизости невольно попятиться к стенам. Окинув зал взглядом, Кулл радостно крикнул Скирку:
— Где твои деревяшки?
Слуги быстро выложили перед королем горку из деревянных мечей. Коротким ударом атлант тут же разрубил их в щепки. Но и этого ему показалось мало. Позвав одного из Алых Стражей, Кулл приказал ему что есть силы ударить по мечу
Скирка. От столкновения клинков посыпались искры. На мече стражника появилась большая зазубрина, а оружие Кулла осталось целым, без единой царапины.
— Великолепный меч! — восторженно воскликнул король. — Ради него я даже готов снова выйти на арену.
— Я делал его для себя, — поведал мастер, но, спохватившись, поправился: — Вернее, как бы для себя. Это мой самый лучший меч. Только боги знают, как усердно я трудился над ним. Вложил всю душу, все знания, накопленные в нашем роду за много поколений. Несколько лет подбирал сплавы, определял нужную температуру огня. Даже новый молот сделал. Теперь он словно продолжение моей руки. Прошу прощения, я увлекся. Мне приятна твоя похвала, Кулл. Я счастлив.
Главный советник Ту принял из рук короля удивительный меч и окинул его одобрительным взглядом. Хитрый старик знал, что Скирк, скорее всего, откажется от предложения, но ради приличия все-таки сказал:
— Должно быть, меч обошелся тебе слишком дорого. Мы можем возместить понесенные тобой расходы…
— Что ты говоришь, Ту? — негодующе прервал его мастер. — Это мой подарок королевству. Но одна просьба у меня все-таки есть. Моя дочь ни с того ни с сего захотела присутствовать на Больших Валузийских Боях. Знать бы заранее, мы бы купили место. Но молодые дамы так переменчивы: вчера — одно, сегодня — другое… Не могли бы вы помочь?
— Это все? — поразился Кулл. — Какой пустяк! Завтра же на Арене появится именное кресло для дочери Скирка. Ту распорядится.
Главный советник поморщился, представив, сколько скандалов вспыхнет из-за непредвиденной перепланировки заранее распределенных мест, но предпочел промолчать, чтобы не разгневать монарха. Обменявшись с королем еще парой фраз, Скирк поспешил откланяться. А Кулл, сидя на троне, долго размышлял о том, какие необычные просьбы звучат теперь в Зале Совета.
* * *
Вечером оружейнику Скирку пришлось принимать посетителя. Слуги доложили, что в гостиной его ожидает неизвестный юноша. Сквозь замаскированное под зеркало смотровое окно мастер разглядел устроившегося в углу зала высокого, немного неуклюжего парня с открытым лицом. Его светлые волосы были аккуратно собраны на затылке в перевязанный узкой ленточкой пучок.
«Должно быть, это и есть тайный воздыхатель моей девочки, — усмехнулся Скирк. — Она, конечно, умница, прощелыгу к себе близко не подпустит, но все же… Что-то я его раньше нигде не видел. А видеть я мог, пожалуй, всех настоящих мужчин Валузии».
Оружейник велел слуге сообщить гостю, что хозяин только что вернулся с приема в королевском дворце и скоро выйдет к нему. На лице юноши ничего не отразилось, он лишь затеребил в волнении полу своего плаща. Это понравилось Скирку, но, входя в гостиную, он нахмурил брови и постарался придать голосу строгость:
— Кто ко мне пожаловал в столь позднее время? Я устал и прошу изложить суть дела без лишних слов.
А про себя подумал: «Наверное, я сейчас похож на короля». Скирк очень уважал Кулла и порой невольно стремился походить на него.
— Меня зовут Парафт, — быстро поднявшись, ответил гость. — Я пришел поговорить с тобой, достопочтенный мастер Скирк. Этот разговор очень важен для меня, поэтому прошу уделить мне время.
Скирк нахмурился и недовольно взглянул на молодого человека. Когда король говорил ему «ты», прославленный мастер считал это честью для себя. Но какой-то никому не известный юнец…
— Не знаю, где ты научился так бездарно тратить драгоценное время, — сердито сказал оружейник, — но в этом доме тебе не удастся применить это умение. Говори, зачем пришел, а не сотрясай воздух впустую.
Юноша опустил глаза, но лишь на миг, затем вскинул голову и твердо произнес:
— Я люблю твою дочь Сэлу и хочу взять ее в жены.
Бесхитростность и прямота его слов обезоружили Скирка. Мастер вдруг почувствовал необъяснимую симпатию к необычному гостю, напомнившему ему собственную молодость. Давным-давно еще совсем юный Скирк вот так же наивно и храбро вошел в дом коменданта пограничной крепости и попросил руки его единственной дочери. От возмущения комендант — видавший виды бывалый вояка — лишь потрясал в воздухе огромными кулаками. Скирк был с позором изгнан, а на следующую ночь вместе с красавицей Лиганой бежал куда глаза глядят.
Воспоминания о жене, через несколько лет после рождения дочери злодейски убитой разбойниками, омрачили душу Скирка. Он тяжело вздохнул и, присев на первый попавшийся стул, отсутствующим взглядом уставился на Парафта. Не понимая причин возникшей паузы, юноша в отчаянии прошептал:
— Сэла тоже любит меня. Спросите ее, если не верите мне.
Скирк рассеянно усмехнулся:
— Зачем спрашивать? Я и так знаю.
— Знаете? — удивился Парафт.
— Молодой человек, — устало махнул рукой оружейник. — Неужели ты думаешь, что отец Сэлы наивен, как ребенок, и слеп, как старик? Что я знать не знаю, где она пропадает по вечерам? Я выгнал прежнюю служанку, но моя красавица и с новой уже договорилась, чтоб та помогала ей тайком уходить из дома и бегать к тебе на свидания. Я же ей не чужой человек, я отец… и я никому ее не отдам, никому… то есть кому попало не отдам. Вот так. А то, в чем вы там друг другу клянетесь, — это быстро проходит. Забывается, как вчерашний день…
И Скирк монотонно забубнил что-то ужасно назидательное. Он говорил о нравах нынешней молодежи, потом со слезами на глазах начал вспоминать свою нелегкую молодость и, уж конечно, не забыл упомянуть, что теперь все трудности позади и ему, Скирку, есть чем гордиться. Парафт догадался, что сейчас хозяину не до гостя, ему важнее собственные переживания, и счел разумным дать мастеру выговориться.
Наконец Скирк замолчал, вздохнул, нахмурил брови и испытующе посмотрел на Парафта.
— Вот что, Парафт. Ты, может быть, и неплохой человек. Скажу больше — ты мне нравишься. Я знал, что рано или поздно ко мне явится какой-нибудь ухажер моей дочери. Но пойми меня правильно: ведь так не бывает — пришел, попросил, получил. Взгляни на себя со стороны. Кто ты такой, чтобы я отдал тебе единственную дочь? «Меня зовут Парафт»! Ну и что? Понимаешь, о чем я говорю?
— И дурак поймет! — В глазах юноши сверкнула обида. — Я все понял. Завтра пойду на базар, куплю камзол с позолотой, одолжу у друзей кошелек потолще, брошусь в ноги королю и умолю его подарить мне самый никудышный графский титул — тогда у нас будет другой разговор. Не так ли? Как не понять…