— Я страстно любила г. де-Вальведра, — сказала она. — Это была единственная страсть в моей жизни. Павла сказала вам, что он само совершенство. Ну да, она права: он само совершенство. У него всего один недостаток: он не любит. Он не может, не умеет и не хочет любить. Он стоит выше страстей, страданий и бурь жизни. А я только женщина, настоящая женщина, слабая, невежда, ничем не выдающаяся. Я только и умею, что любить. Следовало быть мне благодарным за это и не требовать от меня другого. Разве он не знал, женясь на мне, что я не обладаю ни серьезными познаниями, ни выдающимися талантами? Я не хотела притворяться, да это и было бы напрасно с таким человеком, который все знает. Я понравилась ему, он нашел меня красивой и пожелал сделаться моим мужем для того, чтобы быть моим любовником. В этом-то и заключается вся тайна этих страстных привязанностей, в сети которых неопытная молодая девушка осуждена попадаться. Без сомнения, нельзя обвинить в притворстве обманывающего ее таким образом человека. Он ослеплен, обманывает сам себя, и его ошибка влечет неминуемо за собой и наказание, так как этот человек навеки себя связывает, о чем потом ему приходится жалеть. Я уверена, что Вальведр раскаялся, скрывал это от меня, как только мог, но я это угадала и почувствовала себя смертельно оскорбленной. После долгих страданий обиженная гордость убила в моем сердце любовь. Таким образом, ни он, ни я, не были виноваты. Мы были жертвами рока. Мы были достаточно умны и справедливы для того, чтобы сознать это и не питать горечи один к другому. Мы остались друзьями, братом и сестрой, умалчивая о прошлом, спокойные в настоящем и примирившиеся с будущим. Вот и вся наша история. Что же может в ней возбуждать ваш гнев и вашу ревность?..
Что именно? Да масса всякой всячины, бесчисленных подозрений и тревог. Алида его страстно любила и объявляла об этом при мне, очевидно, даже не подозревая обо всей муке, заключающейся для совсем молодого сердца в этих словах любимой женщины: «вы не первый в моей жизни». Мне хотелось бы, чтобы она меня обманула, сказала бы мне, что вышла замуж по расчету, что с самого начала испытывала к мужу лишь спокойную привязанность, или чтобы она дала себе труд повторить мне банальную ложь, часто простодушную для женщин с сильными страстями: «я думала, что люблю, но то, что я чувствую к вам, объясняет мне мою ошибку. Один вы выучили меня настоящей любви». В то же время я хорошо отдавал себе отчет в том недоверии, с которым я отнесся бы к этой лжи, в той ярости, которая охватила бы меня, когда я понял бы с первых слов, что меня обманывают.
Во мне боролись все противоречия, свойственные необузданности и деспотичному чувству. Иногда я пытался приноровиться к дружбе, к той чистой любви, как она ее понимала. Но я с ужасом соображал, что ее слова о муже могли быть свободно применены и ко мне.
Я не находил в ней ни той логики, ни той зрелости ума, ни того сознания своей воли, которые служат необходимым фундаментом для благодетельной любви и счастливой дружбы. Она сама призналась, что она женщина до кончика ногтей, созданная только для того, чтобы любить… Созданная, несомненно, для того, чтобы зажигать самые пламенные страсти, причем нельзя было предвидеть, способна ли она их успокоить и превратить когда-либо в прямое, настоящее счастье.
Впрочем, в ее кратком рассказе один пункт так и остался не разъяснённым, и этот страшный пункт — неверность… нет, неверности, приписываемые ей. Как мне хотелось и вместе с тем не хотелось выяснять его! Против своей воли я стал ее расспрашивать. Она оскорбилась.
— Вы хотите, чтобы я дала вам отчет в своем поведении? — сказала она высокомерно. — По какому праву? И почему же вы делаете мне честь любить меня, если вы заранее меня не уважаете? Разве же я вас расспрашиваю? Разве я не приняла вас таким, как вы есть, не зная ничего о вашем прошлом?
— Мое прошлое! — вскричал я. — Разве у меня есть прошлое? Я не более как ребенок, жизнь которого всегда была открыта для всех, и у меня никогда не было повода скрывать ни одного из своих поступков. Впрочем, я уже говорил вам и могу поручиться в том своей честью, что я никогда еще не любил. Значит, мне не в чем исповедоваться, нечего рассказывать, тогда как вам… Вам, отталкивающей слепую, доверчивую страсть и требующей бескорыстного чувства, идеальной любви… вам нужно еще заставить уважать свой характер и дать нравственные гарантии тому человеку, у которого вы берете и совесть и жизнь.