— Папа ругаться будет, — я слизываю с латте пенку и заглядываю крёстной в глаза. В них ликование.
— Пускай попробует! — с пол-оборота, по меткому папиному выражению, заводится мама. — Я её на кровные премиальные, между прочим, купила.
— Лучше бы ты себе мозг запасной купила, — возражает крёстная. — А заодно и Мишуку своему! Ты ему давно уже весь мозг вынесла. А оптом, глядишь, дешевле выйдет.
— Оля, не ругайся при ребёнке.
— Господи Иисусе наставничек мой предобрый! — точно крыльями, взмахивает большими руками крёстная. — О ребёнке она вспомнила! Да этот ребёнок тебя в сто крат мудрей будет! Я ей «Домоводство» под редакцией Блинова принесла, сельхозгизовское ещё издание. Так она его в два дня одолела! Да у неё в шкафу книг больше, чем мы с тобой за всю нашу проклятущую жизнь прочитали!
— Зачем ей «Домоводство»? — спрашивает мама и тут же об этом жалеет.
— А кто Муравьёв с тараканами с вашей кухни изгвазданной выведет? Может, твой компьютерный гений? Или он только на виртуальные подвиги способен? Поди, и зарплату виртуально в его крысиной конторе выдают?
— А мы с папой в зоопарк в субботу поедем.
— В виртуальный! Ещё на день рождения ей обещал — собственными ушами слышала. Но ничего, Лидочек, обещанного три года ждут. Недолго тебе осталось — годика два ещё перекантуйся без зоопарка, а там, глядишь, самой расхочется на зверюшек за решёткой смотреть. Ты девочка сердобольная, в нашу породу уродилась, не чета папаше вашему — бездушному сухарю.
— Оставь Мишука в покое, пожалуйста, — мама всегда встаёт на защиту папы, когда его нет рядом. — Капуччино хочешь?
— А фетуччини у тебя не завалялось с равиолями? Или вы пельменями из собачатины ребёнка пичкаете? У вас же времени-то на Лидочка нет, вы же всё по италиям с америками путешествуете, Марко Поло нашлись! Бандуры покупаете! Лидочек, пойдёшь ко мне жить? Мы с тобой рукоделием будем заниматься, Чебурашек из желудей лепить, смешариков из колготок нашьём, а?
— Спасибо, тётя Оля, я дома поживу. Нам с Чучиком вдвоём весело.
— Весело им! Ребёнок нелюдимом растёт, аутистом недоразвитым. Ты её к неврологу водила? К Галине Викторовне?
— Нет ещё. Там очередь на три месяца вперёд расписана.
— Ещё бы! Галина Викторовна — золото, а не доктор! Светоч рефлексотерапии — и не таких ставила на ноги. Ладно, я ей сама вечером позвоню, чтобы без очереди вас приняли. Мы в баню вместе по воскресеньям ходим, я её вениками берёзовыми снабжаю. Николай на всю зиму заготовил — первый сорт веники. Ой, совсем забыла: ты отростков-то мне дашь?
— Каких?
— Сосцевидных! — злится тётя Оля. — От ампельной герани, которую ты из Рима контрабандой вывезла.
— А, ну конечно. Возьми там — на подоконнике в Лидиной комнате.
Тётя Оля удаляется, а мы с мамой, как два заговорщика, делаем себе украдкой по капуччино. Я жму на экран, и из носиков умной кофе-машины одновременно льются два ровных столбика. В толстых керамических чашках, которые шли к бандуре в подарок, прямо на наших глазах растут пенные шапки. Мама улыбается, и я тоже улыбаюсь.
— Ой, ёжкин кот! — доносится из моей комнаты вопль крёстной.
— Оля, что случилось?! — мама бросается в коридор, задевая рукавом новую чашку. Она стукается об пол и разваливается на четыре толстых куска, обдавая нас с Чучиком молочно-кофейными брызгами.
— Пчела, свинья, укусила! — орёт тётя Оля. — Откуда у вас пчёлы посреди октября?
Я смотрю на изгвазданного Чучика, а Чучик смотрит на таракана, пытающегося вброд перейти капуччиновую лужу.
Глава 3
Лучик света
— Лидочек, занимаешься? — оживает трубка маминым голосом.
— Угу.
— Good girl! Я сегодня задержусь, у папы тоже аврал, ты нас не жди, ужинай сама и ложись.
— Угу.
— Там суп на подоконнике, разогреешь в микроволновке, только под крышечкой, чтоб не оттирать, как в прошлый раз, и компот я утром сварила. Поешь, в холодильник спрячь, а то — ферменты. Поняла?
— Угу, — я повинуюсь, зная, что больше всего на свете мама боится ферментов и брожения.
— Ну что ты заладила: «угу да угу»? — досадует трубка. — В воскресенье в лес поедем на дяде Коле, за груздями, там белочки, воздухом подышишь.
«Интересно, а дома я чем дышу?»
— А Чучик?
— И Чучика возьмём, если дядя Коля разрешит.
— Он уже лужу сделал…
— Дядя Коля? — ужасается трубка и тут же меняется в голосе: — One moment, — я слышу, как мама приглушённо говорит с кем-то по-английски. Наверное, с Брайаном — главным инженером из Феникса.