— Ден, ты где?! — Раздался голос Давида. — Я тебе везде ищу!
— Здесь я, — было лень объяснять, да и не обязан, — машину нашел?
— Конечно! — Гордо ответил Давид. — Сейчас Марат повезет невесту к себе домой, и мы вместе с ними!
Я почти физически почувствовал, как во мне угасает любовь к прекрасному.
— Марат живет во Владике?
— Да! — Уверенно ответил Давид. — Почти! Рядом совсем! Завозим их и на «Волге» сразу к нам домой!
— С куклой?
Давид замялся, не понимая моего тона и на всякий случай предложил:
— Хочешь, оставим куклу…
— Не хочу. Я встретил Тамаза. У него есть машина. Поедем на ней, — я говорил короткими предложениями, надеясь, что так дойдет быстрее.
— Тамаза? Этого обкурка?! Да идет он!
В этот момент с него надо было лепить картину под названием «Давид осуждает», но мне было все равно, и я сказал скучным московским тоном:
— Это твои проблемы. Мне надо во Владик, а ты должен привезти деньги, — подумав миллисекунду, добавил, понимая, что делаю это для устрашения, — или хочешь с Жорой разбираться?
— Нет, — честно ответил Давид, — просто он козел этот Тамаз.
— Давай свои разборки на потом перенесешь, ок? — Слова из меня лились ровным, уверенным потоком, и это точно было следствием травы, от которой я становлюсь говорливым, как известная птица. Но в данном случае было полезно сбить с юнца его горскую спесь, чтобы приучить к порядку. Это, конечно, если у нас еще останется желание работать на Кавказе, что с каждой минутой выглядело все более сомнительным.
— Нет у нас разборок. Все знают, что он сделал, — буркнул Давид, но спеси у него явно поубавилось.
— Вот и хорошо. Давай, прощайся и поехали.
Я обернулся, ища Тамаза, но того нигде не было. Любезно обойдя танцующих, подошел к концу ограды и выглянул на улицу — никакой БМВ поблизости не наблюдалось, и я подумал, что машина, наверно, во дворе у его матери.
— Меня ищешь?
Тамаз хлопнул меня по плечу.
— Где машина?
— Со мной поедешь?
— Да, — я кивнул на идущего к нам Давида, — и он.
— Ладно, — Тамаз пожал плечами и указал на дом в конце улицы, — пошли. Там моя «Бэха».
Улица оказалась мощеной. Я только сейчас это заметил, и всю дорогу тщетно пытался найти хоть какие-то признаки асфальта. Камни были подогнаны неплотно, где-то их и вовсе не было, лишь спекшаяся на солнце глина, в каких-то местах они лежали ровными рядами, странным образом напоминая виденные в картинках римские дороги. Селение явно было древним, причем вряд ли кто из местных мог предположить, насколько. Когда-то в детстве я мечтал стать археологом, находить древние города, золотые шлемы. Жизнь внесла свои коррективы. Я не стал ни историком, ни археологом, но что-то видимо все же осталось…
— Постойте здесь, я сейчас машину выгоню, — прервал мои мысли Тамаз, входя в калитку в железных воротах.
Я посмотрел на Давида, который усиленно делал вид, что ему все до одного места, и повернулся на скрежет открываемых ворот. Вместо машины из ворот выбежал мальчуган лет двенадцати и, бросив на меня настороженный взгляд, побежал вверх по улице, то и дело оглядываясь назад. Услышав звук заводимого мотора, я повернулся к воротам. «Бэха» была не то чтобы не новая — год ее выпуска терялся где-то в начале семидесятых, однако ровный рев движка внушал определенные надежды. Выехав, Тамаз закрыл ворота и пошел к машине, кивком указывая мне на переднее сидение…
Прижимаясь к скале, дорога петляла, неуклонно поднимаясь вверх и открывая потрясающую картину справа. Виднелись невысокие предгорья, между которыми то и дело мелькали небольшие селения, поля, тонкие нити речушек, сливающихся где-то «в струи Арагви и Куры». Это было так красиво, что родившаяся недавно мечта о домике в горах продолжала доминировать над остальными мыслями. Я пытался представить, как отнесется к этому Майя, захочет ли она, горожанка до мозга костей, жить в удалении от большого мира, но ответа не было. Майя по-прежнему была загадкой, и я ловил себя на мысли, что мне это нравится…
Тамаз был прав — машина была мощной и рвала так, что гравий, которым была усыпана дорога, вылетал из-под задних колес во все стороны. Магнитофон отсутствовал, и это было хорошо — за сегодня я наслушался лезгинки на всю оставшуюся жизнь и скрежет покрышек о неровную дорогу был куда милее энергичного ритма, начавшего преследовать меня еще в самолете. Все молчали. Не знаю, о чем думали Тамаз и Давид, но лично я мечтал оказаться в Москве (желательно живой и с деньгами), где меня ждет Майя, которой я расскажу о своей мечте, ее американская сестра, с которой мы, наконец, познакомимся, и Серега. Мысль о компаньоне мгновенно приземлила мечты о прекрасном — я практически увидел, как он рвет и мечет, сидя у безмолвствующего телефона. Впрочем, это было не важно, ведь я все еще был жив и на деньги никто вроде не покушался. Да, все пошло не по задуманному сценарию, но если этот малолетний тезка древнего царя привезет, как обещал, рубли…