— Хамишь, товарищ, — угинал голову представитель криминального мирка, видимо, контролирующий отвоеванный у ментов свой участок пастбища. Обритая башка с бесцветными глазами, прущая напролом дурная сила, вызывали ненависть, желание оглушить отморозка, увидеть беспомощным.
— Есть бригадир. Слетай и проясни ситуацию, — чтобы закончить разговор, не выдерживал я. — Тогда легче будет поговорить, об чем пожелаешь.
— Я знаю вашего пастуха. Побазарим, никуда не денемся, — пообещал качок.
— Оборзел, чтобы прятаться? Страху решил нагнать? Иди, народный, мне надо крутиться.
— Работай.
Так продолжалось с полмесяца, пока я сам не заскочил к бригадиру, не рассказал о странном субъекте. Призрак помялся, кинул через плечо:
— Не связывайся, отваливай в сторонку. К другим не подъезжают.
— У меня место за пределами рынка. Решил, видно, что под прикрытием книг стригу купоны под носом у ментов.
— Все может быть. Я выясню.
Через неделю качок подкатил с другим выражением холеной маски. День выдался теплым, за курткой виднелась та же черная рубашка, заправленная в черные брюки с вечными стрелками.
— Привет, писатель. Как работа?
— Нормально, — взглянул я на стервятника. От него по прежнему исходил дух животной силы, пополняемой за счет питания, постоянных тренировок.
— Что надо, я узнал. Тревожить никто не будет. Разве что золотую безделушку куплю. Подешевле.
— Такса для всех одна.
— Но ты платишь меньше.
— Но я работаю после всех. Что достанется.
— А бывает?
— Здесь пробовали стоять, да вовремя решили убраться.
— Понятно. Претензий больше нет.
Весь Ростов на кусочки поделили. Стоит отбиться от стада, перед мордой вырастает новый пастух. Начинаешь понимать рабочих, крестьян и солдат, решивших сбросить ярмо капитализма. Зачем повторять ошибки истории, когда может выйти себе дороже. Роль бригадира вырисовалась яснее. Связующее звено. Да… мне, главное, опубликовать свои произведения. И все-таки, у нас существует еще разница в сравнении с другими городами. В Москве, в Екатеринбурге, на Дальнем Востоке криминал и менты давно срослись. Вот и носи после раскладов свою книгу на продажу. Кто даст гарантии, что выстраданное бессонными ночами детище не привлечет внимания членов бандитских группировок, не наведет на мысль, что писатель не под ментовской крышей. Прикрывается.
День начался с поисков потенциальных клиентов. Крутиться было не на чем. У Андреевны дела шли не лучше. Одна Света не унывала. Потряхивая кульками, без устали учила народ уму — разуму. Особенно доставалось представителям национальных меньшинств. Отдельные члены с разрешения чиновников из администраций и ментов не уставали возводить между государственными домами с учреждениями, в неприкосновенных парках, непривычные глазу вигвамы. Когда в Калуге держали плененного Шамиля со свитой, калужане бегали смотреть сквозь щели забора, как из кувшинов подмываются его бабы. Интересно, что в бани не ходили. Теперь через навороты такого не увидишь. На рынке гортанная ругань по русски закладывала уши, плевки шлепались под ноги. Очистки, огрызки фруктов, бумажки толстым слоем покрывали проходы на базаре, по городу, преподнося пример местным оболтусам, по развитию недалеко ушедшим. В бытность молодым поколесил по Кавказу. В населенных пунктах никто из туристов не думал бросить на землю пачку от сигарет, окурок, банановую шкурку. Мы бы швыряли, нас заставляли уважать землю, на которую приехали.
— О чем шепчешься сам с собой? — толкнула в плечо Андреевна. — Не повело, часом? Мужчина еще видный. Не Татьяна, другая подберет. Видишь, распогаживается? Скоро опять в отпуск собираться.
— Какой отпуск, — встряхнулся я. — Денег на пропитание не хватает.
— Работай. Второй клиент на базар подался. С Таней вы разбежались, голова должна быть свободной. Или еще какая проблема?
— Появилась, мать бы ее…, - я помялся, не решаясь рассказать. — В подъезде, уже на новой квартире, свила гнездо кодла из парней лет по восемнадцать — двадцать. Сообщил ребятам с ментами, те хмыкнули, мол, куда деваться по дождливой погоде. Будь начеку. Парни курят на площадке выше. Когда вожусь с замком, действий не предпринимают. Здороваться стали.
— Спроси, из чьих квартир. Может, в гости приходят. Родители не пускают, крутятся в подъезде.
— Знаешь нынешнюю молодежь, пошлют, что хочешь, то и делай.
— Обязательно прознай. Или проверь с ребятами.