— Что такое и в чем дело?
— Забирай сотку, возвращай деньги, — пытаясь не выдавать волнения, попросил я. — Только не делай морду глупой, эта маска не для тебя.
— Не просеку, что случилось, — покривился тот. Повернулся к девушке, стараясь что-то передать. — Ты понимаешь?
— По хорошему, — я решился перехватить кулак. — Отсюда не уйдешь…
Люди протискивались мимо, будто ничего не происходило. Девушка отодвигалась от нас. Наконец, она махнула прядью волос, смешалась с толпой. Парень распрямил пальцы. В кулаке ничего не оказалось. На лице отразилось выражение раздраженности. Уперевшись костяшками фаланг в грудь, он намерился оттолкнуть меня:
— Борзеешь, меняла? На кого бочку толкаешь?..
— Чхать я на тебя хотел, — цепляя за грудки, притянул я его к себе. Пятерней полез в карман пиджака. — Где бабки? Задавлю мерзавца…
В кармане деньгами не пахло. Перекинулся на другую сторону. Тоже пусто. Но их было много. События последнего времени напрягли нервы до состояния перетянутых струн. Профессиональным чутьем парень это понимал. Не переставая рыскать поверх голов, он предложил:
— Давай выйдем на улицу, попробуем разобраться…
— Пойдем.
Я потащил его на выход. Он не сопротивлялся. На улице попытался стряхнуть пальцы, но я зацепился намертво.
— Знаешь, на кого ты поднял руку? — снова начал наступать он. — Если не разойдемся, тебе здесь делать нечего.
— Тебе подперло время отправиться на тот свет, — отшвыривая кидалу к стене магазина, принимаясь заново выворачивать карманы. озверел я.
Их было много, но все они оказались пусты. Мошенник не стремился к противодействию, лишь усмешка поигрывала на губах.
— Где деньги? — брызнул я слюной. — Ты не слиняешь, обещаю. Оттащу в ментовку, или сам разберусь.
Мошенник продолжал молчать и улыбаться. В глазах появилось уважение ко мне, старающемуся вырвать свои бабки. Мимо, отвернувшись к лоткам, прошел милицейский патруль. Я увидел его, когда он удалился на приличное расстояние. Парень резко переменился в лице:
— Ничего ты не добьешься, — тихо сказал он. — Денег нет, сто долларов не сдавал. Самого могут упрятать за фальшак.
— Тогда тебе конец, — понимая, что он говорит правду, прошипел я. — Ты враг, а врага нужно уничтожить.
— Десантник, что ли! — опешил кидала. — Я тоже служил в ВДВ.
— Насрать, — дотянувшись до горла, я сомкнул пальцы. — Я сказал свое слово…
— Старый…, - надеясь отбиться, захрипел тот. — Старый, я отдам деньги… но ты влетел сам…
Я ударил его лбом в переносицу. Хлынула кровь. Взбрыкнув руками, парень полез за платком.
— Зачем так, — поддергивал он сопли. — Мы договорились…
— Слушаю.
— Я отдаю деньги. Но ты влетел. Надо обсудить…
Я продолжал смотреть в глаза, не снимая кольца с шеи. Наконец, до него доехало, что связался не с простым менялой, обычно признающим поражение и начинающим крутиться по новой, а с маньяком от валютчиков, готовым грудь разорвать, сердце сырым сожрать.
— Что ты хочешь?… — начал было он.
Я сомкнул пальцы с такой силой, что у кидалы закатились глаза. Саданул коленом под пах. Когда мошенник согнулся, ударом кулака опустил челюсть вниз. Торгаши следили с интересом, забыв приглядывать за своим товаром. Отдышавшись, кидала покосился на меня. Он пожалел, что не поспешил стереться с места происшествия, а решил разыграть из себя банана без шкурки. Теперь было не до ухмылок. Поводив по лицу окровавленным платком, тщательно прожевал слова:
— Батя, можешь задавить меня, но больше половины денег не получишь. Ты лоханулся, согласен?
— Не спорю, — кивнул я головой. — Почему решил, что не вытрясу свое? Мне по барабану, что отправишься на тот свет. Я не забыл тех баксов, на которые недавно наказали. Месяц назад снова встретили с пушками.
— Меня там не было, — парень забегал глазами. — Работаю интеллигентно, ты в этом убедился.
— Не хило, — согласился я. — Теперь желаю, чтобы вы прочувствовали, что всему наступает предел.
— Я отдаю половину хрустов.
— Почему половину?
— Ты впоролся. Во вторых, я работаю не один. Пойми, братишка, я не в состоянии собрать всю капусту.
— Цыганский табор тебе братишки, — соснул я воздух сквозь зубы. — Где бабки?
— Ты не десантник?