Опять на танцах в «Клубе после тридцати» довелось познакомиться с женщиной сорока лет. Когда после нескольких постелей разглядела мою лысеющую голову, настроение у нее упало. Но я успел проявить себя с лучшей стороны. Она работала за компьютером в проектном институте, я продолжал отираться на рынке. Когда появлялись в театре музкомедии, редкий мужчина равнодушно проходил мимо. Никто не мешал нам заниматься любовью в полный рост. Встречались в моих хоромах, в которых из живности присутствовала редкая моль, да проникавшие через сетку не частые гости — комары. На старой квартире кровать расшатал так, что не смог дотащить целой до свалки. На новом месте мы прилежно разваливали крепкий, помнящий «совковый» инструмент, диван. Подушки не покупались со времен любовницы, от которой не чаял отвязаться. Когда та взялась их перебирать, нашла в перьях ржавый гвоздь. Дрянь из предыдущих воткнула с целью, чтобы я не достался никому. Так разъяснила смысл находки Андреевна. От каждой женщины прикарманивалось и плохого, и хорошего, не позволяя последним стереться из памяти навсегда.
Почувствовав, что деньги проедаются быстрее, чем удается накопить, начал приезжать к прежнему времени, показывая, что без боя пригретое место уступать не собираюсь. Намерения не прошли незамеченными. Сын перебрался к отцу, застолбил место на центральном проходе и племяш. Василиска, как прозвал я новую валютчицу, при моем появлении старалась не задерживаться, хотя видно было, уходила со скрипом. Помехи уменьшились, навар возрос.
Бочка прогрелась прилично. На нашем участке никого не оказалось. Я подумал, что местные власти опять занялись облавами. Поспрашивал торговый люд. Тот пожал плечами. Из проема в жбане выглянула юная особа, принятая вместо упорхнувшей жены десантника. Студентка.
— Что случилось? — обратился я и к ней.
— Говорили о чем-то, я не прислушалась. — близоруко сощурилась будущая ученая степень. — Запомнила, Склиф мотаться сюда не будет. Эта сфера деятельности не для него.
— Нервы не выдержали, — цокнул я языком. — Не в кабинете сидеть, с автоматчиком на входе в контору.
— Работу друзья ему подыскали. Повеселел, а то трясся каждый день.
— Здесь и нормального заколотит. Еженедельные приключения без последствий для отморозков.
— Подходил к ребятам начальник, говорил, что в этом направлении трудятся, — вздохнула студентка, словно наши проблемы она близко принимала к своему сердцу. — Все равно, сказал, поймаем бригаду грабителей. Дела с контроля не снимаются.
— Одно мое закрыли в сейф с «глухарями», — сплюнул я под стену. — Черт дернул продать квартиру и притащить на рынок три штуки баксов. Чудом на улице не оказался. Если бы не газпромовские акции, рыскал бы сейчас по свалкам.
— Что с вами приключилось?
— Обошлось. Потом позвонил товарищам, пообещали пустить на ночлег. Иначе пришла бы полная хана. Моя подружка отвернулась напрочь.
— Это как всегда, — махнула рукой девушка, будто прошла такую школу паскудства, что самой тошно. — Когда хорошо, они рядом, а как жареным запахло, не знаешь, где искать.
— Я и за собой замечал подобную черту.
— Я тоже, — ободренная откровением, хихикнула студентка. — Наверное, люди одинаковые.
— Единицы не в колее. От общества они удаляются, называются мудрецами.
Из ворот базара показался перекупщик старинного серебра, цепочек, монет, лома, невзрачный рыжеватый Коля. Он сбивал цену до предельно низкой, вымораживая копейки даже на хламе. Обойдя стоявшую с пачкой пакетов Андреевну, направился ко мне:
— Тебе ничего не говорили?
— О чем? — насторожился я, подумав о начавшейся на менял облаве.
— Валютчика грохнули. На Ворошиловском проспекте, в обменном пункте напротив Кировского отделения милиции.
— Когда?
— Вчера днем. Топором зарубили.
— Топором?..
— Топором… — ахнула студентка, прислоняясь плечом к прогретой за день бочке.
— Он банковал в коридорчике старого здания, сразу за отстроенной баней. Через переулок.