— Откуда у тебя женские украшения?
— От верблюда, — набычился работяга. — Берешь или нет?
— Сколько хочешь за все?
— А почем даете за грамм?
— По сто пятьдесят рублей.
— Подбивай. Сколько весу, за столько заплати.
— Восемь граммов. Даже на камни откидывать не буду.
— Тысяча двести рублей? Не добавишь?
— Цена окончательная.
— Давай.
Рассчитав клиента, я сунул перстеньки в полиэтиленовый кулечек. Уйдут по сто семьдесят за грамм. Камешек необходимо проверить. Если брилик, дело может обернуться как угодно. У работяг их не бывает. Осмотрелся. Пацаны за трамвайными путями исчезли. Не подстава ли! Нет, трясли бы перед лицом наручниками. А краденое — хрен его знает. То ли золото принадлежало ребятам, то ли очередные наблюдатели. Во всяком случае, избавляться спешить не стоит. Если что, влет будет на столько, за сколько купил. А если продать, вопрос начнет зависеть от расположения уголовного розыска к моей персоне. Деньги замораживать тоже не желательно, крутиться не на чем. Проблема.
До конца рабочего дня больше ничего не произошло. Я подался на автобусную остановку ни от кого не прячась, ни на кого не глядя. Кто решился на разбой, тот будет ждать в подъезде с ломиком в руках, с пушкой за поясом. От других алкашей — грабителей, юнцов — мочителей, не трудно отмахнуться.
Во второй половине октября один за другим на юг надвинулись арктические циклоны, самый злобный надолго примерз к ростовской области. Потянула низовка с близкого Дона. По наледи на пластике твердые обложки скользили. Бросить торговлю я не мог-дома в стопках залежалась почти сотня томов. Не успел закончить выставлять на прилавок книги, заметил встревоженного Папена. Одет он был по зимнему. Переведя дух, Жан Луи продавил сквозь замерзшие губы.:
— Гену убили.
— Какого? — не врубился я.
— Кто квартиру продал, машину с бочкой.
— До валюты рыбой торговал! Он еще задерживался.
— Все бабки вложил. Двое детей. И квартира навернулась.
— Кто его? Когда?
— Вчера после обеда. Сегодня труп обнаружили, за Военведом. Сорок восемь ножевых ранений. След кровавый, видимо, полз.
— Как он там оказался?
— Подошел школьный товарищ. Гена предупредил ребят, что пойдет в машину менять крупную сумму. С концами. Валютчики намекнули ментам, те прозвонили квартиру. Не появлялся. Жена с родственниками забила тревогу. Сегодня отыскали. Окоченеть успел. Выгребли не все, спешили. Мелочь, конечно. Думали, наступило затишье, а оно перед бурей.
— Трупы как находили каждый месяц, так и продолжают собирать, — откликнулся я. — Товарищ где?
— Дома. С Геной не вертелся, делов не знает. С базара вместе вышли, и все, — развел руками Папен. — Менты его взяли, но доказательств никаких. Тебя когда-то тоже друг раскрутил, с которым двадцать пять лет на формовке отпахал. Хорошо, живым оставил.
— Двадцать пять лет мы дружили, — насупился я. — Проработали в одной бригаде лет десять. Больше уродовался я, на прессах, он на выбивке как сурок торчал. Вологодский кривоногий мужичок из серии куды пр-р-ря-я-а.
— Ишь, как ты про товарища. Были — не разлей вода, — потрепал по плечу Папен. — Не забывай, что с тебя глаз не спускают. Приезжай пораньше, день уменьшился.
— Шило при мне всегда.
— Шило…, - сплюнул коллега. — У ребят пушки за поясами, и то в подъезд без мандража не ныряют. У меня тоже… шило.
Быстро темнело. Падающего из ларька света не хватало. Я умудрялся просветить купюру, сунув едва не в раздаточное окно. Надежда была на прощупывание между подушечками пальцев, на первое впечатление от клиента. Мысли о том, что в подъезде какая-то падла выкручивала лампочку перед моим появлением, мешали сосредоточиться. Приходилось добираться до двери на ощупь. Ключ не попадал в замочную скважину, руки становились похожими на деревенские грабли. Но сейчас страх нервы не будоражил. Его место занимало мерзкое чувство успокоенности от того, что теперь без опаски можно будет поработать в течении дней пятнадцати, месяца. Рынок принес в жертву Гену. Кто следующий? Надо зарабатывать деньги, иначе безоблачная старость в, с ума сходящей от беспокойства по тебе, стране накроет дерюжкой, из-под которой будут выглядывать подобранные на свалке чужие опорки.
Внутри сваренного из железа прилавка устраивался бомж. Гремел ботинками по гулким боковинам, натягивая на тело подобие женского пальто. Вчера его друга выдирали из такого же прилавка подручным инструментом. Кулечницы рассказывали, так скрюченного забросили в труповозку. После падения курса рубля, работы у машины прибавилось. На первый взгляд, какое отношение имеют бомжи к набитым деньгами банковским подвалам. Оказалось, самое прямое.