— Очень интересно? — презрительно улыбнулся следователь, — Неужели господин Мэдсон Вам настолько доверяет, что открыл тайну хранилища, где у него находятся такие крупные сбережения.
— А Вам на приходила мысль, — упивалась своей победой американка, — что мы, вдруг, собрались меж собой пожениться, и я, в скором времени, перейду из добросовестного юриста в любящие супруги. Как Вам такой расклад? А?
Подобный подход к делу удивил не меньше, а может быть даже и больше, самого Мишу Мишина. Он хоть был и не против покувыркаться с такой красоткой, но женитьба… Об этом он еще, прожив свои двадцать восемь лет, даже и не задумывался. Хотя… Оглядев еще раз внимательно Хлою, он подумал: «Если уж и выбирать жену, то, конечно, такую. И по духу она является близкой. Стольких людей за один день „развела“, а ей хоть бы хны. Однако, она еще не встречалась с господином МакКоганом», — печально подвел итог своим мыслям господин Мэдсон.
Американский адвокат, между тем, продолжала:
— Так вот: он послал меня к себе на Подмосковную дачу, где я извлекла из тайника доверенные мне деньги. Дальше, как все понимают, я встретила его с самолета, и он подтвердил свое намерение оказать мне материальную помощь, так необходимую на леченье сестры. Сам же решил купить себе автомашину, о которой давно только грезил, но никак не мог себе такую позволить. И вот, наконец, настал тот момент, когда он смог осуществить эту давнюю свою несбыточную мечту.
Глава V
В офисе русской мафии
В этот момент изрядно вспотевший следователь не выдержал, и нарушая все писанные инструкции — в лоб — спросил свою оппонентку:
— А сообщение о вероятности взрыва в аэропорту Шереметьево — это тоже Ваша идея гражданка, или кто другой придумал и подсказал? Вы ведь знаете, что все телефонные разговоры с бортов записываются, а мне точно известно, что Мэдсон звонил Вам с того самого самолета на котором летел, и о чем вы с ним интересно беседовали? Хотя можете не отвечать, я и так хорошо это знаю. Вы обсуждали смену маршрута.
— Ну, и что? Это наше личное дело, — спокойно отвечала прекрасная Хлоя, — Вы можете, еще раз прослушать тот разговор, и если найдете там что-то предосудительное, то можете предъявить нам это в вину, но уверяю: в тех перговорах Вы ничего не обнаружите — это была исключительно частная деловая беседа.
Между тем, следователь пытался «раздавить» свою оппонентку:
— Да, но у нас есть видеозапись, где Ваш клиент очень эксцентрично подменил чемоданы. И все это прекрасно видно на записи.
Хлоя тоже была не дурой в таких вопросах, и недавно на лекции им показывали, что при резкой подмене предметов, на видеопленке остается смазанная невзрачная запись, непригодная для доказательств. Вспомнив об этом, она уверено заявила:
— Это посредственный фотомонтаж, и доказать в суде, что это совсем даже не факт, будет проще, чем грецкий орех щипцами расплющить, — уверила российского следователя, американская адвокатесса Карен Синди, — так что я бы не стала делать на этом ставку. Это все? Или есть что-то еще?
«А эта стерва, не так уж проста и глупа, как могла бы показаться вначале, — рассудил про себя задумчивый Мэдсон. — Действительно, в Шереметьево схема передачи денег была отлажена до автоматизма, и вряд ли чего там вышло, даже, у такого опытного авантюриста, каким слывет Михаил Мишин», — уверился он в мысли, что перенос во Внуково было правильным решением, однако тоска от неминуемой неприятной встречи с МакКоганом не отпускала его даже после столь уверенных рассуждений.
Такие размышления нашего незадачливого героя стали возможны потому, что в комнате, где велся допрос, наступило некоторое затишье. Самодовольный видимо исчерпал все свои аргументы, способные хоть на какое-то время удержать эту парочку в отделении, и он, очевидно, в обычных условиях поступил бы как-нибудь неординарно, но в настоящем случае его сильно смущало присутствие американского консула. Почувствовав это, Хлоя, изогнувшись словно змея, переменила свое положение, приблизившись к следователю почти-что вплотную, наивно хлопала глазками с большими накладными затушеванными ресницами. Глядя прямо в его светлые, такие же наглые, как и у нее беспардонные очи, Синди спросила: