— Надолго к нам?
— На неделю.
— Температура воздуха в Браззавиле двадцать четыре градуса, — объявила стюардесса.
Самолет пошел на снижение.
«Сейчас расскажет, — подумал я, — что во время войны резиденция де Голля находилась в Браззе, и по личному указанию Гитлера два пилота Люфтваффе были направлены ее разбомбить, но найти Браззавиль не смогли».
Она начала:
— Посмотрите, внизу высокие здания — это Киншаса. А Браззавиль не виден, он весь в зелени.
— Мне рассказывали, что Гитлер… — я опередил ее.
Самолет пошел на снижение.
«Валерка уже ждет», — думал я.
С Валеркой Болтовским, резидентом в Конго, я учился вместе. В центральном ведомстве я быстро дошел до полковника, а Валерка мотался по африкам и только подполковник.
— До полной остановки самолета просьба не отстегивать ремней.
Все будет, как обычно. Валерка предложит остановиться у него дома. Я откажусь. Меня отвезут в гостиницу. Помоюсь, отдохну. Потом в резидентуру, и вечером обед дома у Валерки. Завтра упаковка груза, беседа с коллективом, и потом в гости или к послу или к посланнику. А, может, к этому Пичугину. Интересно, кого выделит Валерка лететь со мной в Женеву. На такое выделяют любимчиков. В Москве я просмотрел список сотрудников резидентуры, прочел характеристики. В особых любимчиках у резидента, скорее всего, Папонин. Стало быть, со мной полетит он.
Сначала пригласили выходить пассажиров первого класса. Я спускался по трапу и искал глазами серый тропический костюм Валерки.
Но у трапа никто меня не встречал. Такое бывает редко.
Полицейский контроль, никакой таможни. Какие-то люди встречают мою попутчицу.
Ко мне никто не подходит. Странно.
У журнального киоска я начал рассматривать газеты. Африка она, конечно, Африка, но газеты парижские, свежие. На меня обратила внимание моя спутница по самолету. Сейчас она подойдет и спросит, встречает ли меня кто-нибудь.
В этот момент рядом со мной оказался запыхавшийся парень.
— Евгений Николаевич?
— Я.
— Извините. Валерий Анатольевич не смог вас встретить. Поручил мне. Моя фамилия Папонин.
Конечно, Папонин.
— У вас есть багаж?
Багажа у меня не было.
— Тогда в машину?
У Папонина был взволнованный вид, он суетился.
— У вас что-нибудь случилось?
— Валерий Анатольевич расскажет.
— Говори.
— У нас такое!
— Выкладывай!
— Такое случилось!
— Что?!
— Вчера один… Сбежал.
— Как сбежал?
— А просто. Сел с женой в самолет — и в Париж.
— Кто такой?
— Секретарь парткома. Пичугин.
Глава вторая. Сорочинская ярмарка
6. Болтовский
Болтовский, естественно, был мрачнее тучи.
— Понимаешь, просто сел в самолет и улетел.
— С багажом?
— С багажом.
— В Москве у него семья?
— Вроде бы. Сын, что ли. Где остановишься?
— В гостинице.
— Она у нас старая.
— Знаю. Зато близко к посольству.
Сейчас скажет, чтобы ходил в посольство осторожней. В каком-то справочнике написано, что в парке, на территории которого располагается посольство, водится сорок четыре породы змей, из них тридцать три ядовитых.
Но сейчас резиденту было не до змей.
— Он мне не понравился с первого взгляда.
— С кем-нибудь здесь контачил?
— Да нет.
— А жена? — я вспомнил разговор в самолете.
— Та еще бабенка!
— С кем-нибудь…
— Кто ее знает! Вообще-то у меня были сигналы…
Он замялся:
— Кое-что было…
Я понял:
— С кем-нибудь из наших?
Он вздохнул:
— Верно. Филин, знаешь такого?
Как не знать! Борис Филин. Окончил МГИМО, отучился два года в известном заведении имени Андропова и потом стажировался у меня с полгода.
— Он еще здесь?!
— Не дождусь, когда заменят. А в отношении Пичугиной… Конечно, только слухи.
Понятно, тень на Филина — это и тень на него самого. Но теперь — момент истины.
— Уже потрошил?
— Да нет еще. Он, знаешь, какой… Будет молчать, как Зоя Космодемьянская. Слушай, Женя, может, тебе с ним потолковать? Мне он точно ничего не скажет.
Понятно, хочет меня подключить. Потом напишет: в расследовании принимал участие сотрудник Центрального аппарата тов. Лонов Е.Н.