С Пулей я провел лишь жалкую пятую часть суток. Два года, что я провел вместе с ним в Афгане — есть одна десятая часть моей двадцатилетней жизни (той, что еще до взрыва) и пятая часть суток в настоящем! От Пули я приехал за три дня до отъезда. Это время было заполнено обдумыванием увиденного, когда-то пережитого.
Билетов на поезда «Бишкек-Екатеринбург», «Алма-Ата-Екатеринбург» не было! Автобус «Караганда-Екатеринбург» пришел на два часа раньше — все места были заполнены в Караганде — транзитных пассажиров не было до самого Петропавловска, и поэтому автобус шел без промежуточных остановок, сократив время в пути на два часа. Мне никак нельзя было опаздывать из отпуска, и мы решились на дорогу стоя до Кургана! Это заняло 12 часов. Из них три часа ушло на таможню: час на казахскую и два — на российскую. Полковник-казах, проверяя переполненный пассажирами автобус (мы сидели в проходах между рядами сидений, на полу — как в какой-то Мексике), увидев меня узнал и спросил где мой сын. За мной, сзади, — ответил я. Все прошло нормально. Через час после таможни, автобус сломался — мы больше часа простояли в степи, на ночной трассе, среди березовых колков где-то под Курганом. На нормальное кресло я сел где-то под утро — в 8:30. Я не мог долго стоять на протезах, поэтому пришлось сидеть на ступеньках, сразу за водителем, в проходе между первых рядов. На уровне моих глаз были голые волосатые икры двух женщин, стыдливо прячущих от меня свои потные ноги. Это был полезный экстремальный опыт общения с народом! Я не стал злее, но мудрее я стал во много раз!
В моей голове за 12 часов сидения на жестком полу, когда не выпрямить «ноги» с затекающими в протезах культями, пронеслось много полезных мыслей и воспоминаний. Я вспомнил забытое чувство инстинкта выживания. Помню: первое, что я понял, вернувшись в мирную жизнь после госпиталя, это то, что мне глубоко насрать на их мораль с высоты пережитого мною, когда жизнь несколько раз проверяла меня на прочность, ломая кости, разрывая плоть, опрокидывая в канавы с дерьмом. Первое, что я ощутил на гражданке, это то, что могу спокойно встать и помочиться или посрать в переполненном рейсовом автобусе. В пятницу 13.08.04 это чувство вновь вернулось ко мне на второй час стояния в автобусе. Я не ждал, что мне кто-то уступит место. Я ждал от себя, на сколько мне хватит моего терпения изображать из себя культурного человека в этих нечеловеческих условиях, которые я сам себе выбрал и согласился оплатить!
Когда натянутая во мне струна лопнула, и раскачивающийся маятник начал падать в направлении, выбранном мной, все изменилось. Ничего нового не произошло, просто вернулось хорошо известное, но, к сожалению, забытое чувство. Я вспомнил, что в любых условиях надо стремиться жить, а не выживать! Надо не реализовывать поставленные перед собой цели, а искать возможность сохранять равновесие и баланс внутри себя, между собой и обстоятельствами! Жизнь — это благоприятная возможность, а не обязанность! Я не обязан стоять, раз нет мест — я должен найти благоприятную возможность и реализовать ее, чтобы сесть. Ничего особенного для постороннего. Я лишь жизнь, которая ищет себе место в жизни. Надо искать и находить, найдя не успокаиваться и снова искать, упрощая происходящее. После Кургана мы втроем (я, супруга и младший сын) сели на освободившиеся места и дальнейшая дорога домой ни чем уже не заслужила моего внимания. Японцы правы — поездки учат. Стоя среди сидящих людей, заплативших те же деньги, но едущих в иных условиях, я неожиданно сделал открытие, которое интуитивно понимал, но до этого момента не мог сформулировать. Я ощутил себя стоящим в огромном зрительном зале среди чинно сидящей почтенной публики. Позвольте, но до того как начал играть гимн, у меня же было место?! — вопрос, который остается без ответа уже почти двадцать четыре года!
Все делали безразличный вид к тому, как рядом с ними мучается человек на протезах. Я это воспринимал именно так — как агрессивное безразличие. Типа — это твои проблемы, парень. Но для настоящего безразличия при виде таких безногих, как я, надо иметь, по меньшей мере — крепкие нервы, устойчивую психику, сильную волю и свободу мышления. Это не каждому по силам! Значит, меня окружают не по настоящему безразличные люди!? Я обратил внимание, как прячут от меня свои глаза, стараются не смотреть в мою сторону — меня боялись? Почему? Люди не знали, как себя вести в этой ситуации! Настоящего безразличия в мире мало, много — малодушия, трусости и бездушия. Я не просил снисхождения, сочувствия и помощи. Я стойко перенес все, что мне выпало перенести за эти 12 часов. Я открыто, без надежды на жалость и агрессии, смотрел в лица людей, вокруг себя и они не могли мне ответить тем же. Я выживал у них на глазах, в условиях, в которых они оказывались явно слабее. Это была не моя вина и не их. Мы ехали в разных автобусах или в одном автобусе, но на разных уровнях?