— Танька! — раздался голос Кирилла рядом.
— Ну как, красавица, понравилось? — баритон заставил задрожать замершие, кровеносные сосуды и выдать:
— Я ведь только с мороза, я ведь майская роза.
— Понял! — Кирилл метнулся на резное крылечко и исчез за пластиковыми дверьми.
— А я Дед мороз! — радостно сообщил мне красавец с баритоном.
Кирилл выскочил со стаканом в руке и сунул в губы, хлебнула — водка. Меня заставили выпить все большими глотками. Выдохнула затейливый морозный узор, и он полетел по воздуху, превращаясь в красивую огромную снежинку.
— Нравиться? — проследив за моим узором, спросил Дед мороз.
— Ик, — было моим согласным ответом.
— Иди сюда, майская роза, — Кирилл подхватил меня на руки и быстрым шагом пошел подниматься по резному крылечку.
За современными дверьми была красота сказочная. Огромный холл был как будто в огромном дереве, внутри. Полукруглые деревянные стены украшены современными гирляндами, которые мирно горели, а не мельтешили безбожно, напрягая глаза.
В самом центре был круглый очаг с открытым огнем, который горел, ревел и красиво согревал все вокруг себя. Не знаю, может быть, тут современные обогреватели стояли в стенах, их не было видно, но то, что тепло распространялось от очага — это было очевидно.
Кирилл поставил меня рядом с очагом и снял эту соболиную шубу, бросил на руки какой-то девушке в свитере и стал растирать мне руки, щеки. Я вся тряслась и зубы стучали.
— Девушка еще! — крикнул через плечо Кирилл и мне снова сунули под нос стакан с водкой. — Пей! — приказал распорядитель моего тела.
— Вот ваш ключ, — раздался голос той самой девушки в свитере.
Кирилл подхватил меня на руки и пошел уже по лестнице. А волшебство продолжалось. Сначала тепло от желудка стало расползаться по телу, затрагивая каждую обмороженную молекулу, а потом распахнулась дверь и я оказалась в сказочной ванной.
Распорядитель стал быстро стаскивать мою одежду.
— Я ссса-мммааа, — выдала трясущимися губами.
— Ты уже сама спросила дорогу, — отрезал мне Кирилл и стащил последний женский бастион с моей груди, потом ловко провел рукой по бедру и вот вся я такая новорожденная и заморожено синяя стою перед ним и стрясусь от холода.
Кирилл открыл вентиля, и пар пошел от горячей воды, наполняя огромных размеров ванную.
— Залазь! — снова распорядились мной и Кирилл вышел, удостоверившись, что в ванную погрузилась без проблем.
Окоченевшие и посиневшие ручки-ножки нежились в горячей ванне, когда мое блаженное состояние было прервано стуком в дверь.
— Тань, ты там уснула что ли? Выходить собираешься? — послышался голос Кирилла.
— Чего тебе? — не ласково отозвалась ему, не желая прекращать свою нирвану.
— Шеф твой пришел, требует запустить, чтобы удостовериться в твоей живучести на морозе. Что скажешь?
— Татьяна Борисовна, — раздался голос мелкого диктатора за дверью.
— Твою дивизию! — всколыхнулась в ванной и чуть не утопла, уйдя под воду.
Отчихиваясь и отплевываясь, вынырнула.
— Живая я, Игорь Юрьевич, это вам мой Кирюша может засвидетельствовать! — крикнула в сторону двери, растирая косметику по лицу и ища полотенце, чтобы вытереться. — Милый, ты мне не поможешь? — Ласково пропела в том же направлении.
Команду: «Старт!» услышали все, эстафетчики рванули к двери в ванную и вломились оба, работая руками, отпихивая конкурента и стараясь протиснуться в узкий дверной проем.
Победила здоровая конкуренция. Кирилл выше моего заботливого начальника на две головы, а соответственно локоть на уровне носа оказался, сам виноват, нечего высоким парням под руки лезть.
— Игорь Юрьевич! Что вы здесь делаете? — возмущалась я, знаками показывая Кириллу, чтобы подал полотенце прикрыться.
— Вы сами позвали, — прогнусавил сквозь прижатые ладони к носу начальник.
— Ничего подобного, — стояла над ним, завернутая в огромную простынь, как Родина мать, лишь карающего меча в руке не хватало. — Я позвала Кирюшу, — и нежно прижалась к Ниночкиному брату. Тот немедленно прижал к себе и даже по голому плечику погладил для наглядной демонстрации. Молодец! Справляется со своей задачей.
— Откуда он взялся так неожиданно? — возмутился начальник.
— Почему неожиданно? Мы друг друга очень давно знаем. Правда, Кирюш? — повернулась к Ниночкиному брату.
— Правда, Танюш, — и … поцеловал!
Вот, правда, девочки, так сладко поцеловал, прям по правде. Отпустил меня, а я хлопаю ресницами на него и пытаюсь в себя прийти. Пальцами мои мокрые щеки вытер и говорит: