Драко знал, что, возможно, в конкретный момент Гермиона будет не готова из-за дел в Министерстве, но просил подумать над еще одним малышом. И она думала. Думала каждый раз, когда Драко играл со Скорпи на заднем дворе, уча его делать трюки на метле, когда следил за успеваемостью сына с нанятыми гувернантками, которые обучали Малфоя-младшего азам магии, когда он целовал мальчика на ночь, смотря как на самое дорогое в жизни. И ей хотелось узнать, что было бы, если бы у Малфоя родилась дочка. Ее воображение рисовало маленькую светловолосую задиру с его привычками, чертами, манерами. Драко все повторял в шутку, что им пора задуматься над тем, как сделать ребенка, который хотя бы что-то возьмет от матери. Гермиона поддерживала эту тему, но на самом деле ее бы устроило, если все их дети будут точной копией отца.
Бросив заколку в косметичку, она перекинула волосы на одну сторону, выйдя в коридор. Гермиона остановилась так резко, что ей пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть на каблуках. Странное, вязкое, совершенно неестественное чувство окутывающей паники будто бы сконцентрировалось в один момент и вылилось ушатом ей на голову.
— Тинки? — позвала Гермиона, заставив себя сделать несколько шагов вперед.
Домовой не было дома. Да, все верно, она обычно следила за тем, чтобы Скорпи в безопасности дошел до школы, и только потом возвращалась. Стряхнув с себя наваждение, Гермиона спустилась вниз, вспомнив, что оставила палочку на кухне. Благодаря особенным чарам, она могла совершать простые манипуляции в Мэноре и без ее помощи. Девушка уже даже забыла, когда в последний раз таскалась дома с палочкой так, будто это было продолжением ее руки. Гермиона сцепила зубы, решив, что если эта чертовщина не прекратится, она пойдет к психологу. Или пожалуется Джинни. Или поговорит с Илоизой. Возможно, у нее один из тех женских кризисов, о которых пишут в «Спелле» так часто, что если все их пересчитать, то получится, что в среднем ведьма испытывает по одному кризису в пять часов.
Завернув за угол, Гермиона практически успокоилась, пока не подняла голову. У нее возникло чувство, будто она провалилась в кроличью нору, и все ее органы, все до единого сместились, сжавшись в ком в горле.
— Не ожидала, грязнокровка? — оскорбление, слышимое ею так давно, что почти забылось, перестало иметь любое значение, но только не от этого человека.
Потому что именно рука этой особы когда-то вырезала вечное напоминание на ее коже, которое затянулось, но все еще виднелось, если приложить усилия. Посреди ее кухни, ее дома стояла Беллатриса Лестрейндж, ухмыляясь во всю силу своего безумия.
***
Первичный инстинкт, который не в силах было вытравить ни гриффиндорскому воспитанию, ни благородству, ни смелости, толкнул ее в спину, приказав бежать. Много лет в Мэноре прошли не зря, и она могла с закрытыми глазами ориентироваться в этих коридорах. Оставалась лишь одна проблема — та, кто ее преследовала, умела это ничуть не хуже.
Гермиона была уверена, что видела открытое окно в большой гостиной. Ноги понесли ее туда, но луч, содержавший в себе чистый концентрат боли, настиг девушку раньше, чем она смогла выбраться из особняка. Связки натянулись в истошном крике, когда Гермиона упала перед огромным ненавистным столом, который до сих пор казался ей дико неуместным.
— Никогда не думала, что когда-либо буду лицезреть подобный позор — грязнокровка в родовом поместье моей семьи, — спокойно проговорила Беллатриса, размеренно ступая по ковру. — Без палочки, без защиты, чувствуя себя здесь в безопасности.
Гермиона откашлялась от крика, отползая назад. Ее глаза фокусировались на лице Лестрейндж, и она не могла найти ни единого признака того, чтобы та была обезумевшим приведением.
— Что ты такое? — прохрипела Гермиона, пытаясь залезть за другую сторону стола, в надежде, что их разделит хоть что-то.
— О, ты, наверное, крайне озадачена тем, почему, несмотря на защиту, я появилась тут? — женщина безумно хохотнула, словно проговаривала давно выученную байку, но которой никак не находился повод для рассказа. — Но тебе даже в голову не пришло, что этот дом — лоно моей семьи, которую ты отравила. Ведь от мертвых родственников не ставят защит, верно? Круцио!
Чертово дежавю, эта чертова комната. Только теперь не было свидетелей. Не было Драко. Драко. Она молилась, чтобы с ним все было в порядке. И надеялась на то, что он сможет жить после того, что произойдет.
— Дра…ко… — его имя вылетело из горла надрывно, но Лестрейндж знала, о чем ее спрашивала Гермиона.
— Не переживай, я позабочусь о том, чтобы он излечился, — она зарыла пальцы в ее волосы, резко потянув вверх. Еще чуть-чуть, и Гермиона была уверена, что та свернула бы ей шею. — Что ты ему подливала? Что ты сделала с ним? — взгляд женщины упал вниз на руку девушки, и ее лицо исказила гримаса отвращения. — Это тебе никогда не принадлежало.
Пытая Гермиону болевыми заклинаниями, Белла магией пыталась вырезать фамильное кольцо, пусть даже вместе с кожей. Однако драгоценность даже не думала сдвигаться, удерживаемая волшебством бракосочетания. Оставаясь там, где находилось по праву.
Гермиона откатилась в агонии, сплевывая кровь, образовавшуюся от внутренних повреждений, доставляя неимоверное наслаждение своей мучительнице.
— Ты умерла. Я видела, как тебя одолела Молли, — произнесла гриффиндорка, смотря из-под лба на объект своей ненависти.
— Неужели ты думала, что после стольких лет бок о бок с Темным Лордом я не найду способа вернуться? — хохот Беллатрисы отскочил от стен, явно выдавая триумф, которого она жаждала многие годы. — Ты отравила все, к чему приложила свою грязнокровую руку, но я очищу это.
Мысль о том, что Лестрейндж сделала крестраж была настолько омерзительной, что вызывала рвоту. Буквально. Желудок Гермионы сжался, и ее точно вырвало бы, если бы она что-то поела с утра. Утро, где она пыталась уговорить Скорпиуса взять еду, приготовленную эльфами, и наблюдала за суматошными сборами своего мужа казалось таким далеким, будто это было на расстоянии миллиона световых лет от происходящего сейчас. Время было забавной штукой, когда подходило к концу. Пожалуйста, пусть она не доберется до них, пусть этого не случится.
— Возможно, у тебя есть последнее желание? — спросила Белла, направляя на нее палочку. — Возможно что-то о Скор-пи-у-се? — она пропела его имя, зная, какую реакцию это повлечет.
— Не смей трогать моего сына, — сжала зубы Гермиона, не в силах поверить, что Лестрейндж и о нем знала.
— О, не переживай, он будет первым, кем я займусь, — ухмыльнулась пожирательница и, стрельнув светло-зеленым лучом в грудь девушки, прервала диалог, погасив свет жизни в глазах гриффиндорки.
***
— Да плевать, мы их сделаем, даже если наш вратарь будет под Остолбеней всю игру, я вам клянусь, — Ричард засмеялся, бросая свои вещи на скамью.
Драко сощурился от ветра и, расстегнув сумку, рылся там, думая о том, что сегодняшнюю тренировку не испортит даже надвигающийся дождь.
— Черт… — пробормотал он, доставая со дна все и не находя нужного.
— Что не так? — повернулся к нему товарищ по команде, надевая куртку в желании спастись от ветра.
— Забыл дома свой снитч, — ответил Малфой, бросая вещи обратно в сумку.
— Не проблема, здесь должен быть один.
— Нет, — протянул Драко, — я всегда начинаю игру на новом поле со своим снитчем. Традиция победителей, — усмехнулся он.
Парень подумал о том, чтобы призвать Тинки, но потом вспомнил, что, скорее всего, она занималась опаздывающим Скорпиусом. Так что он решил ее не тревожить, чтобы домовая не разрывалась между двумя хозяевами. К тому же, Драко точно знал, что младший победит.
— Окей, мы прикроем тебя, тренер все равно всегда задерживается минут на пять, — ответил Ричард, присаживаясь.
Малфой кивнул, быстро добежав до зоны, где можно аппарировать, и через секунду оказался в собственной кухне. Быстрый взгляд на часы показал, что прошло немного времени, так что жена еще должна была быть дома.