Озеро большое и древнее, вне всякого сомнения еще поившее своими целящими водами безвременно покинувших нас динозавров и птеродактилей. Если на вечерней заре внимательно всмотреться в прибрежные воды, иногда при удаче можно уловить трепетно просматривающиеся отражения этих экзотических чудовищ, лукаво затаившихся в вечности и, похоже, пристально наблюдающих нас. В глубоком прозрачном безмолвии беспокойным, тревожным бывает их вопрошающий взор. И озеро, и местность кругом с незапамятных времен называются Разливом. Удивительное дело, водоем никогда не разливался, старожилы не помнят, чтобы даже в самые полые весны, студеная водица хоть однажды выплескивалась из берегов. Иные фантазеры легкомысленно полагают, что такое мудреное название связано с жабьим перекваком, победно разливающимся над вечерними водами в пору глухого межвременья, в пору триумфа жаб.
Настроение у Василия Ивановича, скажем прямо, было паршивое, потому что жизнь в дивизии не заладилась с самого утра. Проблемы начались с того, что воронье очередной раз пустилось в паскудство и обгадило оставленную на центральном командирском пеньке секретную карту боевых действий. Сворачивать на ночь штабную карту, что бы кто ни говорил, не представлялось никакой приемлимой возможности. Рискованно и попросту легкомысленно было нарушать удачно найденную расстановку вареных в мундирах картошек на стратегическом пространстве, определявшем диспозицию предстоящих решающих сражений. Картошки расположились в предполагаемых боевых порядках настолько завидно, что капелевцам до полного уничтожения, с потерей полкового знамени, оставалось не больше трех, от силы четырех-пяти дней.