Летнее утро - росное и зябкое омолодило свежестью Разлив. Был тот непорочный, безмятежного пробуждения час, когда каждый умытый живительной влагой листок смотрит на мир вытаращенными глазами, дивится бездонному небу и не желает задуматься, что будет еще впереди долгий жаркий день и осень зрелая обязательно будет, и закружит пожухлый листок прощальным хороводом в бесконечную, невозвратную даль. Вот такой же с виду беспечный, как омытый росою зеленый листок, возится у командирского шалаша с походным медным самоваром красноармеец Кашкет. Весело Кашкету служить денщиком и набивать по утрам сухими еловыми шишками самоварную топку. Престижно и, главное дело, выше крыши завидно, не только для новобранцев, жить в одном шалаше с легендарным, недоступным для многих Чапаем. Быть рядом с комдивом в это суровое, героическое время, когда за Уралом непрерывно строчат пулеметы, разворачиваются на полях отнюдь не шутейные, кровавые бои. Еще забавно наблюдать, как на взмыленных скакунах залетают в Разлив эскадронные комиссары, ошалевшие нарочные и прочая военная мотота. С трудом переводя запаленный дух, после выпитой кружки холодной водицы, они в захлеб рассказывают о личных боевых заслугах, о досадных потерях товарищей, требуют немедленной помощи и новых дополнительных распоряжений. Нередко залетают и без всякой надобности, только чтобы продемонстрировать командиру свою революционную спесь и готовность отчаянно ринуться хоть в огнестрельный кошмар, хоть в рукопашную жестокую сечу.