Я пребывал в глубокой задумчивости и промолчал.
— Доктор, меньше всего на свете я хотел бы причинить ему беспокойство, — продолжал жаловаться Мориарти. — Но я отказываюсь что-либо понимать. Если не предпринять что-то немедленно, чтобы положить конец этому… этому преследованию, мне не останется ничего другого, как обратиться к своему адвокату.
— Я думаю, до этого не дойдет, — тотчас ответил я, хотя, должен признаться, не имел ни малейшего представления, что делать дальше.
— Искренне надеюсь, что это так, — согласился он. — Именно поэтому я здесь.
— Мой друг неважно себя чувствует, — ответил я, пытаясь нащупать верный путь. — То, как он себя ведет, ни в коей мере не соответствует его обычной манере. Если бы вы знали, какой он, когда здоровье его в порядке…
— Но я знаю, какой он бывает тогда, — перебил меня профессор, к моему глубокому удивлению.
— Вот как?
— Именно так, и, должен вам заметить, Шерлок был весьма обаятельным молодым человеком.
— Вы знали Шерлока в юности?
— Ну да, конечно. Я учил его математике.
Я смотрел на профессора не отрываясь и даже приоткрыв рот от удивления. По тому, как менялось выражение его лица, я понял, что он-то предполагал, что все это мне давно известно.
Я ответил, что нахожусь в полном неведении и попросил его рассказать, что он знает.
— Знаю-то я как раз совсем немного. — Голос его звучал все более жалобно.
— Вы, случаем, не писали трактат о биноме Ньютона? — перебил я его.
Он с удивлением посмотрел на меня.
— Разумеется, нет. Да и кто может сказать что-либо новое о биноме Ньютона, когда все давным-давно известно?
— Прошу прощения, продолжайте, пожалуйста.
— Как вы уже знаете, я оставил университет и стал учительствовать в доме сквайра Холмса. Оба мальчика, Майкрофт и Шерлок, были моими подопечными…
— Простите, что снова перебиваю вас, — сказал я в большом волнении, ведь Холмс никогда не рассказывал мне о своих родственниках. — Где это было?
— Как где? Конечно, в Суссексе, в родовом поместье.
— Так, значит, Холмсы родом из Суссекса?
— Не совсем. То есть корни семьи Холмсов действительно там, но сквайр был вторым сыном в семье и не имел почти никаких шансов унаследовать поместье. Он жил с семьей в Северном Райдинге, графство Йоркшир. Там-то и родился Майкрофт. Потом старший брат сквайра, вдовец, умер, не оставив потомства, и отец Шерлока с семьей переехал в старинный родовой дом[8].
— Теперь мне все ясно. Там-то вы и встретились с Холмсом?
— Я был учителем у обоих мальчиков, — ответил Мориарти не без гордости, — и надо вам сказать, что учениками они были превосходными. Я бы и дальше занимался с ними, но случилось несчастье…
— Несчастье? Какое несчастье?
Мориарти изумленно взглянул на меня.
— Разве вы не знаете?
— Что я должен знать? Да говорите вы яснее, ради Бога! — В сильном волнении я подался вперед на самый краешек стула. Эти подробности были для меня неизвестными и настолько неожиданными, что я совершенно забыл о том, что происходит с Холмсом сейчас и о его тяжелом недуге, — слишком сильно было желание удовлетворить свое любопытство по отношению к его прошлому. Каждое новое слово, которое произносил этот человечек, оказывалось еще более ошеломляющим, чем предыдущее.
— Но, если Шерлок не рассказывал вам об этом сам, не знаю, удобно ли будет мне…
— Видите ли…
Я так и не смог уговорить Мориарти. Он твердил, что его обязывает молчать профессиональная этика. Мне никак не удавалось переубедить его. Чем сильнее я настаивал, тем непреклоннее он становился. Наконец он поднялся, оставаясь совершенно глух к моим уговорам, и поискал глазами свою трость.
— Поймите, я уже сказал все, что хотел, — упорствовал он, избегая смотреть мне в глаза и шаря вокруг в поисках трости. — Вы должны простить меня — нет, я не могу вести себя непорядочно и не стану. Я рассказал что мог, теперь у вас в руках есть все, чтобы разрешить эту дилемму…
Он ушел с решительностью, которую я едва ли мог в нем предполагать. Видимо, желание уйти взяло верх над застенчивостью. Профессор Мориарти удалился, оставив меня наедине с размышлениями о том, что же делать дальше. Стоило ли принимать всерьез его намеки относительно прошлого Холмса, полного неведомых трагедий? Может быть, события, представляющиеся профессору трагическими, на самом деле были просто неурядицами житейского свойства? Ведь он, как мне казалось, был натурой весьма чувствительной. Но я не мог долго предаваться подобного рода рассуждениям, так как Холмс находился на грани срыва, а профессор Мориарти предупредил, что может обратиться к адвокату (с огорчением должен признать, что такой шаг был бы вполне оправдан при нынешних обстоятельствах). Этого следовало избежать любой ценой. Холмс был человеком легкоранимым (в прошлом я неоднократно бывал свидетелем нервных срывов, правда, не кокаин был тому виной), и я даже не мог помыслить, чтобы подвергнуть друга такому испытанию[9].
8
Это заявление, видимо, примиряет два противоположных мнения. Одно, высказанное покойным В. С. Баринг-Гоулдом, который в своей биографии Холмса пишет, что семья происходила из Йоркшира, и другое, Тревора Холла, утверждавшего позднее, что Холмс родился и вырос в Восточном Суссексе. Баринг-Гоулд также сообщает, что Мориарти учил Холмса математике. Как он докопался до этой немаловажной подробности — не имея перед собой настоящей рукописи, — он не объясняет.
9
Ватсон имеет в виду два таких случая, описанных им в рассказах «Регейтские сквайры» и «Дьяволова нога».