Вместо этого я стал размышлять о том, как нам уговорить профессора Мориарти согласиться принять наше весьма странное предложение. Несомненно, думал я, нам ни за что не удастся убедить скромного, робкого учителя бросить все и немедленно отправиться на континент. Он станет возражать; хуже того, он будет ныть. Я повернулся к своему спутнику, чтобы поделиться своими опасениями, но тот уже высунулся в окно.
— Останови-ка здесь, приятель, — сказал он негромко, хотя мы были еще далеко от места.
— Если профессор не преувеличивает, — пояснил Майкрофт, с трудом вынося свое грузное тело из экипажа, — мы должны быть настороже. Нам чрезвычайно важно поговорить с ним, но не менее важно сохранить наш визит в тайне от Шерлока, приняв меры на случай, если он и в эту ночь решил стоять на посту.
Я кивнул и сказал вознице ждать нас столько, сколько понадобится. Для верности я сунул ему шиллинг и пообещал еще один по возвращении. После этого Майкрофт и я тихо двинулись по пустынным улицам в направлении дома профессора.
Мунро-Роуд — ничем не примечательный район: двухэтажные домишки с оштукатуренными фасадами и крохотными садиками. В конце улицы я увидел белый дымок, медленно клубящийся в ночном воздухе, и судорожно дернул моего тучного спутника за рукав. Он взглянул, куда я ему показал, и кивнул. Мы притаились в тени ближайшего дома.
Под единственным фонарем на улице стоял Шерлок Холмс и курил трубку.
Оставаясь все время в тени, мы подкрались ближе и затаились. Положение было совершенно безнадежным. До тех пор пока Холмс торчит перед профессорской дверью, нечего и думать, чтобы войти незамеченными, разве что попытаться отвлечь его — но как? Мы пошептались. Сначала нам пришла мысль попробовать проникнуть в дом с соседней улицы через черный ход, однако этот план наткнулся на несколько возражений. Не было никаких сомнений, что нам пришлось бы перелезать через забор, Майкрофт же был совершенно не подготовлен к такого рода гимнастическим упражнениям, хотя мне-то они были бы по силам. Но даже если бы нам и удалось преодолеть это препятствие, даже если бы мы правильно угадали в темноте нужный дом, нам пришлось бы еще ломать запертую дверь черного хода; произведенный нами шум, несомненно, привлек бы внимание Холмса.
Неожиданно все уладилось само собой. Я увидел, что мой друг, стоящий в желтом конусе света фонаря, выбил пепел из трубки о каблук и направился восвояси.
— Он уходит! — воскликнул я вполголоса.
— Будем надеяться, что он не собирается вернуться и продолжить бдение, — пропыхтел Майкрофт, поднимаясь и пытаясь стряхнуть грязь с колен, что при его телосложении было довольно непросто. — Надо торопиться, — сказал он, наконец бросив это безнадежное занятие, — больше ждать нельзя, дело есть дело.
Он направился к дому. Я продолжал стоять не шелохнувшись и смотрел вслед своему другу, уходившему в темноту; его фигура, облаченная в плащ-накидку — высокая и стройная, — выглядела одинокой и несчастной.
— Ватсон, ну где же вы, — прошептал Майкрофт, и я последовал за ним.
Поднять на ноги обитателей дома оказалось проще, чем мы предполагали; профессор Мориарти бодрствовал, его попытка заснуть была тщетной — в который уже раз — от одной мысли, что Холмс стоит у него под окнами.
Должно быть, он видел наше приближение: дверь распахнулась, как только Майкрофт взялся за дверной молоток. Мориарти, в ночном колпаке, рубашке и накинутом сверху выцветшем красном халате, смотрел на нас близорукими, покрасневшими от бессонницы глазами.
— Это вы, доктор Ватсон?
— Да, а это мистер Майкрофт Холмс. Вы разрешите нам войти?
— Мистер Майкрофт, мальчик мой, — воскликнул он в изумлении. — Но почему…
— Время дорого, — перебил его Майкрофт осторожно, но твердо. — Мы хотим помочь вам и моему брату.
— Да-да, конечно, — поспешно согласился Мориарти. — Пожалуйста, проходите, только осторожно. Моя квартирная хозяйка и служанки уже спят. Будет неловко, если мы их разбудим.
Когда мы вошли, Мориарти притворил за нами дверь и запер ее на засов.
— Сюда, пожалуйста. — Он взял лампу, поставил ее на столик в прихожей и повел нас наверх по лестнице в свои покои. Они чем-то напоминали его халат — в них было все необходимое, но слегка поношенное.