Наконец, я услыхал крики животных внутри одного из домов, неоспоримо свидетельствовавших, что мы прибыли на место, и попросил возницу подождать, на что он согласился с большой охотой. Ехать по городу одному в такой денек было не только страшно, но и небезопасно.
Выйдя из экипажа, я огляделся в надежде увидеть ряды унылых домов, которые, как я знал, тянулись по обе стороны улицы, но ничего не смог разглядеть. Лишь вопли и рычание обитателей дома Шермана помогли мне найти дверь.
Я громко постучал и, кроме того, покричал для верности, потому что вой внутри был просто оглушительным; создавалось впечатление, что обитатели зверинца тоже растревожены окутавшей все вокруг плотной пеленой тумана и сажи, которая лишила их солнечного света. Однако потом я вспомнил, что звери редко вели себя тихо, и подивился, что же должен чувствовать их хозяин от этой несмолкающей какофонии.
Я встречался с Шерманом несколько раз, когда по просьбе Холмса приезжал за Тоби. Хотя он и пригрозил в первый раз сбросить на меня гадюку, сказал он это по ошибке, еще не зная, что я друг Холмса. Едва услыхав, кто я такой, он тут же распахнул передо мной дверь, и с тех пор я всегда был в его доме желанным гостем. Он объяснил мне, что поначалу принял меня в штыки оттого, что местные мальчишки житья ему не дают. С того времени, как я был у Шермана в последний раз, прошло больше года. Тогда Холмсу понадобился Тоби для того, чтобы выследить орангутанга в сточных трубах Марселя. Дело это, о котором я так и не собрался написать, было, как говаривал сам Холмс, «не лишено интереса». Если мне не изменяет память, по его завершении правительство Польши наградило его за заслуги орденом Святого Станислава II степени[12].
Довольно долго я колотил в дверь и кричал, прежде чем мне открыли.
— Ах ты, маленький… — Натуралист различил наконец-то мой силуэт, глядя поверх очков. — Ватсон, так это вы! Прошу простить меня, разумеется. Я думал, что это один из маленьких негодяев решил опять подшутить надо мной, пользуясь туманом. Как вам удалось меня разыскать? Входите же, входите!
На руках он держал обезьянку. При входе мне пришлось переступить через уже знакомого беззубого барсука.
Весь зверинец вдруг затих, словно зачарованный моим приходом, за исключением пары серых голубей, ворковавших на полке, и поросенка, визжащего где-то в задней комнате. В тишине я слышал, как Темза плещется о сваи, на которых стоял дом. За окном был слышен крик чаек, бесцельно круживших во мраке.
Шерман осторожно убрал с кресла-качалки одноглазого кота и предложил сесть. Я принял приглашение, хотя у меня не было ни малейшего намерения задерживаться. Что-то в этом человеке говорило о том, что ему очень недостает общества людей, и мне претила сама мысль о том, чтобы вот так прийти — и тут же откланяться. Хотя я и знал, что любая задержка, да и сама трудная обратная дорога в Хаммерсмит могли серьезно повлиять на способности Тоби выполнить наилучшим способом то, что от него потребуется.
— Так вы говорите, доктор, вам нужен Тоби? — спросил Шерман, освобождаясь от объятий обезьянки, обхватившей его за шею, и усаживая ее на закрытую птичью клетку. — Одну минуточку, я сейчас его приведу. У вас есть время, чтобы выпить со мной чаю? — добавил он с надеждой.
— Боюсь, что нет.
— Ну да, конечно, я так и думал. — Он вздохнул и вышел через боковую дверь к клеткам. Лай и повизгивание свидетельствовали, что собаки несказанно рады видеть хозяина. В самом центре этого многоголосия я сумел различить голос Тоби.
Через мгновение Шерман вернулся с собакой, оставив остальных выть от отчаяния; вне всякого сомнения, его появление вызвало у животных желание вырваться на волю. Тоби узнал меня и рванулся вперед, натянув поводок и отчаянно виляя своим куцым хвостиком в знак доброго ко мне расположения. Я ответил на приветствие кусочком сахара, захваченным специально для такого случая, — так я делал всегда, когда судьба сводила нас вместе. Как обычно, я предложил Шерману плату вперед, но он, по своему обыкновению, во всяком случае, когда дело касалось Шерлока Холмса, отказался наотрез.
— Держите его у себя сколько потребуется, — говорил он, провожая меня к двери и одновременно убирая с дороги цыпленка. — Мы все уладим потом. До свидания, Тоби. Тоби хорошая собака. Передайте привет мистеру Шерлоку! — крикнул он вслед, пока я, ведя Тоби на поводке и спотыкаясь, шел к кэбу.
Я ответил, что непременно передам, и окликнул возницу, который тут же отозвался, дав знать, в какой стороне его искать. Идя на звук его голоса, я нашел кэб и сел в него. Я назвал адрес, упомянутый Холмсом в телеграмме (где я и сам был предыдущей ночью), и мы поспешно нырнули в круговерть залитых туманом лондонских улиц.
12
К величайшему сожалению, Ватсон не написал отчета об этом. Как видим, польское правительство наградило Холмса за то, что он выследил орангутанга в клоаке Марселя, — это, несомненно, самое загадочное из вскользь упомянутых Ватсоном дел, подробностей которых нам так и не суждено узнать. Мы можем лишь предположить (имея в виду награду), что это расследование закончилось в общем успешно, но не настолько, насколько могло бы. Если же Холмс достиг полного успеха, то почему бы польскому правительству не наградить его орденом I степени?