Мы мчались по извилистой дороге среди величественных гор. Действуя по собственному усмотрению, Бергер нагнал поезд барона и мягко прижал вагон, который мы толкали перед собой, к последнему из оставшихся двух вагонов экстренного. Чтобы ехать с ним с той же скоростью, он в точности повторял действия машиниста поезда барона, то открывавшего, то закрывавшего клапан.
Когда мы нырнули в тоннель, в темноту, то даже сквозь грохот составов услышали выстрелы, отдававшиеся гулким эхом. Я не мог дальше пребывать в неизвестности и, несмотря на растревоженную старую рану, решил последовать за моим другом. Фрейд понял, что на этот раз отговаривать меня бессмысленно. Вместе со мной он двинулся вперед, но тут раздался крик машиниста, который на что-то показывал нам.
Кто-то карабкался на крышу ближнего вагона! Это был человек в черном и в ослепительно надраенных сапогах. В одной руке у него был револьвер, в другой сабля.
— Это барон! — воскликнул Фрейд. — Где же мой револьвер?! Хоть какое-нибудь оружие! Если он убил Холмса и теперь станет стрелять в нас — мы пропали. Без тендера позади мы не сможем укрыться от выстрелов с крыши.
В тот момент, как мне кажется, я просто не думал о том, что могу погибнуть, мною владела другая мысль — успею ли отомстить за Холмса.
Но он был жив! Мы увидели, как на крыше того же вагона, только на противоположном ее конце, появилась еще одна фигура — Шерлока Холмса. Как и барон, он был вооружен револьвером и саблей. Лишь впоследствии я узнал, откуда взялось это оружие.
В то время как составы наши, грохоча и раскачиваясь, неслись по живописным землям Баварии, противники повернулись лицом друг к другу. Казалось, они замерли, на самом же деле оба прилагали огромные усилия, чтобы удержаться на ходящей ходуном крыше. В какой-то момент Холмс оступился. Барон тут же выхватил оружие и выстрелил. Однако он не принял в расчет тряску, из-за которой Холмс оступился. Когда барон целился, вагон качнулся, и пуля пролетела мимо. Он попытался выстрелить еще раз, пока Холмс поднимался на ноги, но револьвер молчал — либо кончились патроны, либо заклинило спусковой механизм. В ярости барон отшвырнул его. Тогда Холмс вскинул свое оружие и прицелился.
Но выстрела тоже не последовало.
— Стреляйте же, Холмс, стреляйте! — закричали мы ему. Но даже если он и слышал нас, то не подал виду, не обратил внимания и на наши предупреждения, что сзади приближается новый тоннель. Барон же прочно стоял на ногах, в то время как смерть в виде каменного свода стремительно надвигалась на Холмса.
Спас его, по иронии судьбы, сам барон. Увидев тоннель, он потерял самообладание и распластался на крыше вагона. Холмс, мгновенно оценив ситуацию, сделал то же самое. Падая, он выронил пистолет.
Второй тоннель тянулся целую вечность. Что они делают там, наверху? Уж не пытается ли злодей воспользоваться темнотой, чтобы подползти к моему другу и заколоть его? От этой мысли можно было сойти с ума…
Мы снова вырвались на свет и обнаружили, что соперники сближаются, отчаянно балансируя, с саблями в руках, которые ярко сверкали на солнце. Они рубили и кололи, двигаясь взад-вперед, одновременно стараясь не потерять равновесия. Ни тот, ни другой не были новичками. Молодой барон прошел школу Гейдельберга, о чем свидетельствовал его ужасный шрам, а Холмс в совершенстве владел искусством ближнего боя и отменно фехтовал, выиграв не один приз. Никогда раньше мне не приходилось видеть, как он орудует саблей, или же присутствовать при поединке, происходившем на более неприспособленной и предательски тряской площадке.
По правде говоря, саблей барон владел лучше Холмса и медленно, но верно теснил его к задней части вагона. Сатанинское лицо его кривилось от злорадства, предвкушая победу, — он чувствовал явное свое превосходство.
— Держитесь ближе к вагону! — крикнул я Бергеру, и тот открыл клапан как раз вовремя: ни секундой раньше, ни секундой позже. Мы уткнулись в поезд барона как раз тогда, когда Холмс отступил и прыгнул назад. Не держись мы вплотную, он упал бы в бездну.
Барон кинулся за ним с ловкостью, достойной ягуара, прежде чем Бергер успел сбросить ход и поотстать. Холмс вновь споткнулся, и его соперник бросился к нему, не теряя времени. Сыщик откатился в сторону, уходя от выпада, но сабля барона все же зацепила Холмса, по крайней мере, я видел, как у него из плеча брызнула кровь.
В следующее мгновение все было кончено. Как это случилось, что вообще произошло, я так никогда и не смог себе уяснить, да и Холмс говорил, что толком ничего не помнит. По-видимому, барон, пытаясь нанести второй удар, отвел руку назад, потерял равновесие и сам налетел на саблю Холмса, когда тот, пытаясь встать, круто повернулся, выставив вперед острие. Барон отпрянул с такой силой, что буквально вырвал эфес из руки моего друга: негодяй с такой силой напоролся на саблю, что уже не смог вытащить ее из своего тела. Покачиваясь, он постоял на крыше с лицом, окаменевшим от боли, а затем с душераздирающим воплем — мне он снится до сих пор — свалился с вагона. Холмс стоял на коленях еще какое-то время, зажимая рану и изо всех сил стараясь не скатиться следом. Затем он огляделся и посмотрел туда, где стояли мы.