Чёрт, не просто сегодня, а в течение последних шести часов.
Удивительно, какими самоуверенными некоторые из них стали теперь, думая, что всех его сородичей посадили на поводок. Так или иначе, это не беспокоило Ника в случае с Кит, относившейся к нему практически как к любой другой личности, которую она застала за совершением колоссальной глупости.
Возможно, по той же причине, в отличие от Кит, Ник не потрудился ответить женщине, стоявшей у его входной двери.
Он оглядел её с ног до головы, не в силах сдержать хотя бы некоторого интереса. К тому времени, учитывая сёрфинг и то, что он в течение нескольких часов был окружён кровью в том переулке, Ник чертовски проголодался. Он был настолько голоден, что почувствовал, как его кожа покраснела, когда он посмотрел на женщину.
В конце концов, он всё равно ответил ей.
— Меня задержали, — сказал он хрипло. — Работа.
— Работа? — она нахмурилась, потом тоже посмотрела на него. — Кто ты?
— Миднайт, — сказал Ник, чувствуя себя так, словно за этот день произнёс это слово уже раз сто.
Пройдя мимо неё к двери, он остановился перед панелью безопасности, чувствуя на себе её взгляд, когда набирал цифровой код доступа, открывающий панель безопасности, затем прижал руку к считывателю.
Как и в полицейском участке (только без голограммы робота за пуленепробиваемым органическим стеклом) Ник должен был показать свой имплантат сканеру в дополнение к отпечатку руки, затем штрих-коду и, в конце концов, глазам, которые сканировались последними.
Если ему когда-нибудь понадобится в спешке забежать в свою квартиру, он окажется в полном дерьме.
Когда дверь, наконец, издала тихий сигнал, и замок щёлкнул, Ник оглянулся на неё, схватился за ручку и повернулся, потянув тяжёлую панель на себя.
К тому времени часть гнева ушла с её лица.
Она смотрела на его задницу, когда он повернулся.
Ник обнаружил, что его голод обострился прямо перед тем, как она подняла на него глаза.
Заметив её взгляд, он невольно улыбнулся ей.
— Ты голодна? — вежливо поинтересовался он, придерживая для неё дверь.
Она посмотрела на его лицо, и рассмеялась с тихим фырканьем.
— Я?
— Да, — сказал он. — Это вызывает у тебя чувство голода, верно?
Идя впереди него, она покачала головой.
— Ты у меня сегодня первый, — немного покраснев, она уточнила: — Мой единственный. Я имею в виду сегодня.
Ник кивнул, ничего не сказав.
Однако он видел, как расслабились её плечи.
Он заметил, что человеческий инстинкт бояться таких, как он, на самом деле никуда не девался, независимо от того, насколько дерзко или напористо они вели себя по отношению к нему. Это было особенно правдивым, когда вампир находился в разгаре голодной реакции.
Интересно, что это не менялось в зависимости от того, как долго они были в бизнесе кормления существ, подобных ему.
Даже самые отъявленные наркоманы, одержимые жаждой крови, фетишисты… все они боялись. По крайней мере, все, с кем Ник когда-либо сталкивался.
Этот страх возбуждал их, но никогда не уходил.
Как только его голод по-настоящему просыпался, они, казалось, понимали это на каком-то уровне — даже если его глаза ещё не изменились, и его клыки не удлинились, и не было никакого другого видимого признака.
Чёрт возьми, редко можно встретить людей, которые не боялись бы его, даже когда он не испытывал жажды крови. Кит была одной из немногих не-боящихся, с которыми он сталкивался за долгое время.
Разговаривая с Кит, Ник почти задавался вопросом — может, она не знает, кто он такой. Может быть, именно поэтому он каждые пять минут показывал ей татуировку «V» на своей руке.
Слегка хмыкнув при этом воспоминании, Ник вошёл в гостиную, и в ответ на его присутствие зажёгся свет.
Квартира не была шикарной, но и не такой уж плохой.
Жильё было не столь отменным, как его квартира в Лос-Анджелесе, но зато открывался вид на океан, даже если большая его часть отражалась в куполе.
Но на самом деле Нику не хотелось думать о Лос-Анджелесе.
Вместо этого он напомнил себе, что его квартира здесь, в Нью-Йорке, всё равно значительно лучше квартир, в которых он жил, когда был полицейским-человеком в Сан-Франциско. Там он обычно был вынужден жить в пригороде, потому что не мог позволить себе жить в черте города на зарплату полицейского. А тут у него даже имелась приличная мебель — опять же, оплаченная добрыми людьми штата Нью-Йорк и тем, что осталось от Соединённых Штатов Америки — и первоклассная звуковая система.