Когда они впервые сошли с поезда на Центральном вокзале, он потратил около двух секунд на размышления о возвращении в Котёл.
Потом он послал всё нахер и заполз обратно в свою берлогу.
Он также перенёс свой ужин с Кит на следующий вечер.
К счастью, она отнеслась к этому спокойно. Она даже посочувствовала ему, когда он намекнул, что у него был не самый лучший день и что он не будет хорошей компанией.
Может быть, он проверит Котёл на следующий вечер… может, после ужина с Кит.
Он хотел ещё раз попробовать поговорить с Джеком Бёрдом, он же Малек или «Мэл». Он также хотел взглянуть на третью картину. Между делом можно поздороваться с девчушкой. Может быть, он даже вернёт ей одежду, при условии, что клининговая служба уже позаботилась об этом.
И всё это при условии, что до этого момента убийств больше не произойдёт.
Когда они сели в поезд, Джордан уже успокоился.
Он даже передал все записи со своих интервью в тот день, отдав Нику неотредактированные кадры, и принялся выпытывать его мнение о нескольких учениках в частности. Решив, что он в долгу перед этим парнем, Ник прослушал большую часть рассказа на обратном пути, высказывая своё мнение там, где это казалось оправданным.
Учитывая всё это, теперь, когда он находился дома, Ник мог просто расслабиться.
Посмотреть фильм. Послушать музыку. Поднимать тяжести.
Чёрт возьми, он мог бы купить немного порно и подрочить.
Однако у него возникли проблемы с отключением мозга.
Головная боль определённо не помогала. Ник обнаружил, что расхаживает по гостиной своей казённой квартиры, босиком ступая по плотному мягкому ковру, и хмурится, вспоминая события того дня. Он до сих пор время от времени вздрагивал от резкой боли в висках или в лице, шее и руках.
Он знал, что хочет сделать.
Он знал это, хотя на самом деле не хотел задумываться об этом.
Он также знал около ста тысяч причин, почему он не должен этого делать.
В конце концов, недовольный собой и собственным расхаживанием туда-сюда, Ник плюхнулся на диван в гостиной. Он не стал включать настенный монитор.
Он просто сидел, хмуро глядя на гарнитуру, которую бросил на журнальный столик, когда только вернулся, прямо перед тем, как принять душ.
Через несколько минут он с хмурым видом поднял гарнитуру.
Он обернул её вокруг головы и уха, нахмурившись.
Никакая хмурая гримаса не остановила его от щелчка по тонкому куску органического металла.
Это также не помешало ему открыть свой канал в нью-йоркской полиции.
— Гертруда? — сказал Ник. — Это детектив Наоко Танака Миднайт, идентификационный номер 9381Т…
— Конечно, сэр. Мы знаем, кто вы.
Ник прикусил губу, потом поморщился и перестал, когда это вызвало боль.
— Конечно, знаете, — пробормотал он.
Некоторое время он просто сидел.
Затем, продолжая хмуриться, он сдался, наполовину с гневом, наполовину со смирением.
— Гертруда, мне нужно, чтобы ты нашла для меня номер телефона.
— Конечно, сэр. Это для дела, или…
— Нет, — прорычал Ник, вцепившись руками в диван рядом с собой. — Это личное.
***
Он сидел, уставившись на проклятую запись в гарнитуре, хотя прошло примерно два часа после того, как Гертруда дала ему её.
Он по-прежнему сидел на своём диване.
С тех пор как он впервые сел здесь, он несколько раз вставал.
Он сходил в уборную.
Он сходил за кровью.
Он умылся, потом вспомнил о креме, когда тот слез с его пальцев, и нанёс ещё немного.
Теперь Ник сидел на своём диване ржавого цвета, уставившись на выключенный настенный монитор. Он был одет в спортивные штаны и свободную футболку с растянутым воротником, который не натирал ожоги на шее. Он отхлебнул тёплой крови из чашки, больше в надежде, что это ускорит процесс заживления, нежели потому, что он действительно был голоден.
В основном Ник смотрел на телефонный номер в своей гарнитуре и хмурился.
Импульсивно, он нажал последовательность, чтобы отправить звонок.
Пошли гудки.
Один.
Второй.
Он уже собирался повесить трубку на третьем гудке, когда ему ответил запыхавшийся голос.
— Алло?
Ник замер. Он сидел, не вешая трубку, не издавая ни звука, каким-то образом умолкнув от одного этого слова.
Она немного подождала.
— Кто это? — сказала она. — Я не получаю удостоверения личности.
Вспомнив, что идентификационный номер его телефона будет заблокирован, так как он направлял его через полицию Нью-Йорка, он поморщился, а затем заговорил.
— Это я. Ник. Танака. Мы встретились сегодня.