И теперь вдруг выяснилось, что в нашей ничем не примечательной семье тоже есть своя тайна. Вне всякого сомнения, тайна страшная и леденящая кровь.
Я еще раз осмотрела медальон. Миниатюра была выполнена мастерски, девушка — которая все-таки оказалась не мной — выглядела как живая. Бледная кожа, томный взгляд черных глаз, надменный взлет бровей. Губы — полные, яркие и, надо думать, располагающие к поцелуям. Само воплощение порока.
Вопросительно смотрю на матушку. А она, как ни в чем ни бывало, мурлычет:
— Девочка моя, я передаю эту драгоценность тебе. Носи при себе эту древнюю реликвию, предание гласит, что когда-нибудь она спасет тебе жизнь.
— Предание?!!
Мне вдруг стало жутко любопытно: если бы я не выходила замуж, пожелала бы моя родительница открыть этот маленький семейный секрет?
— Ну да. Всевышний, разве я тебе ничего не рассказывала?
— Кто это? — я требовательно ткнула пальцем в надменную красотку, — ведь это не я в своей позапрошлой жизни?
— Ну, этого никто не знает, — сварливо заметила мама. Уперла руки в бока и воинственно посмотрела на меня, — надеюсь, ты не будешь со мной пререкаться?
— Не буду.
Я вдруг совершенно успокоилась. Положила медальон на стол и уселась на кровать.
— Расскажи, что за скелеты хранятся в старом семейном шкафу.
Услышанное мной оказалось простым и неинтересным до безобразия. В медальоне был всего лишь портрет какой-то прародительницы, которую взял замуж какой-то прародитель моей мамы. В общем, он женился на девушке бедной, почти что на нищенке — а почему — этого никто не знал. Но вот только пошло, перекатываясь из поколения в поколение, странное поверье, что нежить не смеет прикоснуться к потомкам изображенной на миниатюре леди.
— Я это тебе на тот случай рассказала, чтобы ты не боялась монстров при дворе короля Эльфира, — и матушка заговорщицки подмигнула, — да о тебя любой упырь зубы переломает!
— Мама! — я выразительно взглянула на нее, — не предрекай лучше…
— Знаю, знаю, — она вспорхнула с кровати и устремилась к двери, — но ты все-таки носи медальон при себе. А еще лучше — не разгуливай ночами по королевскому дворцу.
— Да, мама, — я покорно кивнула. Чем спорить, было куда проще согласиться.
Задержавшись на пороге, матушка добавила:
— На ночь закрывай окно, повесь в изголовье венок из чеснока.
— Правильно, пусть супруг насладится изысканным ароматом, — пробормотала я.
— Что ты там бурчишь? Не делай так в присутствии короля, это, в конце концов, невоспитанно. Все-таки ты принадлежишь к старинному и знатному роду.
…Потом она удалилась. И я снова осталась одна в окружении шикарных платьев, драгоценностей и странного медальона. Но — как выяснилось несколько позже — веселая ночка только начиналась. Правда, я об этом еще не догадывалась. Повздыхав, и задумавшись — а отличаются ли поцелуи эльфов от поцелуев людей, я стянула через голову платье, нырнула в ветхую сорочку и, сдвинув подарки в изножье кровати, полезла под одеяло. Завтрашний день обещал быть наполненным предсвадебной суматохой — а потому следовало выспаться.
Мне успели присниться вампиры. Они окружали меня толпой, все, как на подбор, белолицые и черноволосые, тянулись ко мне костлявыми пальцами и злобно подвывали «хотим-хотим-хотим». Что именно они хотели, я так и не смогла понять, как ни старалась. А затем вдруг проснулась — и явственно ощутила, как шевелятся волосы на макушке.
Потому что… потому что разбудили меня невнятный шорох и поскрипывание половиц. Кто-то большой медленно и очень тихо двигался по моей спальне.
Я осторожно глянула из-под ресниц: в разлитом по полу лунном свете ползла угловатая тень. От ужаса во рту пересохло, горло сжалось — не то, что закричать, я даже пискнуть не могла.
А некто, забравшийся через распахнутое окно в спальню, подбирался все ближе и ближе.
Вор? Но ведь всем известно, что уж где-где, а в родовом замке Лив искать нечего. Убийца?!! Но кому, кому я могла помешать? Разве что чересчур ревнивая эльфийка, прознав о предстоящем пополнении гарема, решила избавиться от очередной соперницы?..
Тень остановилась. Подняла большие руки с длинными и в обманчивом свете корявыми пальцами.
— Агнесса, ты спишь?
Я истерично хихикнула. И пожалела, что не храню под кроватью дубины, которой не мешало бы сейчас огреть незваного гостя.
— Ты что здесь делаешь? — прошипела я сквозь зубы.
— Я…
И вдруг, обхватив руками голову, Этьен расплакался.
— Прекрати, — возмущенно зашикала я, — сестер перебудишь! Или ты хочешь, чтобы накануне свадьбы в моей спальне застали мужчину?
— Ы-ы-ы-ы!
— Да что ты вообще себе позволяешь? — я выбралась из-под одеяла, прошлепала босиком по холодному полу и остановилась рядом с горестно подвывающим Этьеном, — какого упыря ты вообще сюда влез?!!
Он заморгал на меня добрыми глазами и принялся громадным кулаком растирать по лицу слезы. Я на всякий случай потянула носом — Этьен был совершенно трезв.
— Агнессочка!
Он умоляюще сложил руки.
— Что? — я холодно ждала продолжения, разглядывая своего деревенского ухажера. Приходилось задирать голову, потому как он возвышался надо мной подобно смотровой башне.
— Возьми меня с собой, — едва слышно выдохнул Этьен и всхлипнул.
Та-ак. Понятно. Наверное, бедняга спятил — именно к этому выводу я пришла. Одно дело, когда человек несет подобную околесицу надравшись до состояния бревнышка, и совсем другое — если излагает такие мысли на трезвую голову.
— Нет-нет, ты не поняла! — забубнил он и принялся хватать меня за руки, — ты не поняла, Агнесса! Я-то знаю, что мне никогда не быть твоим мужем, но отец меня не отпустит…
— Куда не отпустит? — мой голос источал доброту и сострадание. В конце концов, с сумасшедшими надо говорить спокойно и ласково, чтобы не разозлить ненароком.
— Путешествовать!
— Угу, — вздохнула я, — да, конечно, Этьен. Я понимаю. Давай-ка ты все-таки вернешься домой, и мы поговорим утречком. Время-то позднее…
И тут случилось то, чего я подсознательно опасалась: Этьен грохнулся на колени и мертвой хваткой вцепился в подол сорочки. Старый и вытершийся от стирок батист угрожающе затрещал.
— Ну пожалуйста, Агнесса! Возьми меня с собой, к эльфам!
Я покрутила пальцем у виска и предприняла слабую попытку вырваться, но Этьен впился в многострадальный предмет одежды подобно клещу.
— Понимаешь, я хочу побывать и в других землях, — сбивчиво начал он, — а папаша спит и видит, как бы перепоручить мне мельницу. Сбежать самому? Но я не воин, и в первом попавшемся лесочке меня оберут до нитки. Так вот я и подумал… Агнесса, возьми меня с собой! Я тебя буду слушаться, клянусь, и слова поперек не скажу… Только возьми, а?
Ситуация складывалась настолько интересная и — как бы выразилась матушка — пикантная, что я невольно улыбнулась. А что, вот возьму и отправлюсь к королю эльфийскому с собственной прислугой! Только вот…
— Мм… Этьен…
— Да? — он взирал на меня, словно на образ Всевышнего.
— Боюсь, королю Эльфиру не понравится, что я притащила с собой молодого мужчину.
— И он отправит меня обратно? — вконец расстроился парень.
Он наконец выпустил сорочку и, ссутулившись, так и остался стоять на коленях. Ну вот, пропади все пропадом. Дожились. Ночью в моей спальне молодой мужчина. Казалось бы, предел мечтаний. Ан нет, смотрю я на него и думаю… думаю…
— Пожалуй, я знаю, что мы сделаем, — тоном, не обещающим ничего хорошего, произнесла я, — но обещай, что не будешь мне палки в колеса ставить… Ну, в смысле, мешать любезничать с королем эльфов.