Тело сгорало без остатка, и уже не казалось мне человеческим. Может быть, кукла?.. Я заметила, что кожа чернеет, рассыпается пеплом, мельчайшие частицы поднимаются в воздух, увлекаемые дымовым потоком. Пять минут, пять часов — время текло так странно, ноги затекли, и я переменила позу, села, поджав их под себя, наблюдая, как на почерневшем, закоптившемся каменном постаменте осталась только горстка чёрного праха, а через прямоугольную прореху в крыше медленно, с опаской, начинает проникать серебристый солнечный свет, слабый и тусклый, неестественно застывая над потолком.
Покрытая шерстью оборотница — или кем там она была — медленно отпустила балку, подняла с пола и натянула своё покрывало и, переваливаясь с ноги на ногу, побрела в сторону лестницы. За ней потянулись и остальные, оставляя прах и погасшие, оплывшие свечи, порванную, бессильно обвисшую чёрную ленту.
И мсье Латероля — он, оказывается, никуда не ушёл и уйти не мог. Лежал на полу неподвижно, скрючив пальцы, как будто окоченев, устремив к потолку неподвижный взгляд широко открытых красных глаз. Нож валялся рядом.
Я попятилась к выходу, но вспомнила о хвостатом чудище и остановилась. Преодолевая отвращение и страх, подошла к вампиру. Солнечный свет не касался его тела, но… Вряд ли он умер.
А лежал — как мёртвый, вроде даже и не дышал. Как… ненастоящий.
Шаг. Шаг. Шаг.
Постамент манил меня, как магнитный сланец железную иголку. Узоры на его боках казались теперь выпуклыми, живыми, извивающимися, будто черви. Захотелось развеять дурное наваждение — мало мне того, что происходит в реальности! Голова кружилась, как это часто у меня бывает и без подобных бессонных ночей, и снова потекла кровь из носа.
Я заметила это слишком поздно: алая капля упала на каменную поверхность.
На мгновение я снова почувствовала себя неловкой младшей горничной во дворце на испытательном сроке, торопливо задрала подол платья и попыталась стереть пятно, мысленно костеря себя на все лады — глупее было бы только раздеться догола и самой сюда улечься! Надо попробовать сбежать отсюда, вот что. Может быть, вампиру я не нужна — сам же говорил, что я страшная, что не понравилась. Хоть какая-то польза есть от моей рябой физиономии… А если золотые всё ещё там, снаружи? А вдруг моя высокошпильная Льерия сгорела дотла?
Хвать!
Вампирова ладонь крепко вцепилась в щиколотку, я замерла, дрожа, точно заяц.
— Наклонись, — хриплым голосом произнёс мсье Латероль. Когда он успел подползти ко мне так близко?! Медленно-медленно, не смея ослушаться, я опустилась на колени, его рука переместилась на ворот моего платья, притягивая меня ближе, и я увидела, что его красные радужки стали цвета поеденного ржавью железа. Он ткнул острым пальцем куда-то мне в щёку.
— Мне… в детстве… бабка говорила, мол, золотые метят так своих детишек, перед тем, как подбросить их, точно кукушат, в человечьи гнёзда. Золотая кровь… — теперь он почти касался кончиком носа моих губ. — Пахнешь… страхом. Испугалась? Не… бойся. Так… надо было.
Ладонь легла на мой затылок, и я ощущала мозолистые крепкие пальцы и острые длинные ногти… Или когти?
Он вытянул подбородок, теперь мы стукнулись носами, а его губы говорили в мои, и я чувствовала его слова и запах крови сгоревшей девушки так же отчётливо, как жжёную жидкую карамель. — Так было надо. Я сам сожалею, но что я мог поделать?
Я тоже шевельнула губами, возвращая ему ответ:
— Не убивать?
— Не могу.
— Вы же сильный… вы столько всего можете.
«А служите принцу. Почему?!»
Его губы накрыли мои, уверенным и властным жестом опытного любовника, язык скользнул в рот, стыдно и горячо касаясь моего, а я обречённо зажмурилась.
Для чего ещё я здесь?
Почему я пожалела Алисию и пошла в королевские покои вместо неё? Захотела на её место? Каждому своё место суждено.
— Совсем не умеешь? — вампир вдруг оттолкнул меня, приподнялся на локте. Согнул ногу в колене — словно и не валялся на голом грязном полу, а лежал на пуховой перине как барон какой или герцог. — Ну, да, девчонка ещё совсем. Как тебя там, гибрид оцелота и божьей коровки?
— Кнопка, — сам собой сказал мой язык. — То есть…
— Кнопка так Кнопка. Целоваться научу, не переживай, убивать не буду… пока. Вопросами не донимай, а? Терпеть не могу болтунов. Иди отсюда. Найди себе еды какой-нибудь, что ли…
— А золотые? — помедлив, спросила я. Поднялась на ноги, отряхнулась.
— Нет их.
— Их… дым убил?
Мсье Латероль хмыкнул.
— Не убил. Но отогнал. Надолго ли, не знаю.
— Правда? — глупо спросила я. Золотые казались огромными, жуткими. А вампир, хоть и пугал, выглядел всё же человеком, несравнимо более слабым, уязвимым.
— Сама подумай, мне-то для чего такие спектакли устраивать? Для тебя, что ли?
— Спектакли? Так это всё же кукла была? — недоверчиво уточнила я. Украдкой коснулась чуть припухших губ — и запоздало вспыхнула.
Вампир посерьезнел. Миг — и поднялся, рывком и меня поднял на ноги. Ещё миг — и оказался за моей спиной, так, что я ахнуть не успела. Подтолкнул в спину.
— Нет. Не кукла. Золотые говорят на языке магии, а моя магия основана на живой крови. Что поделать? Льерия оказалась бы разрушена, погибло бы множество людей. Я и сам не рад, но…
— Почему они прилетают? — жалобно сказала я. — Зачем им убивать наш мир?
— А ты думаешь, они этого хотят? Уничтожить мир, вот так, просто?
— Не знаю, — растерялась я. — Я ничего о них не знаю, кроме того, что они сеют смерть и разрушение.
— Каким образом?
— Роняя всюду снопы жидкого огня, — заученно произнесла я.
— Ты знаешь, что раньше на земле были светлые маги?
— Да… Это все знают, господин, — испуганно ответила я, не понимая, к чему он ведёт. Мсье Латероль нависал надо мной, ускользнуть не было возможности, и я опустилась на жуткий каменный постамент, надеясь, что не задену пепел бедром или рукой. — Но они же все умерли…
— Не все.
— Но…
— Так вам говорят, но это не так.
— Ой!
Вампир моргнул. Посмотрел на свою руку, так сильно впившуюся в мою, что заострённые, как наконечники стрел, ногти едва не прокололи кожу. Золотисто-рыжие радужки глаз снова налились краснотой.
— Уходи.
— Что?
— Уходи отсюда. Вон из этого дома.
— Но…
— Вали, пока я не передумал.
Лестница заскрипела под нашими ногами, вампир почти сбежал по ступенькам — двигался он легко, бесшумно, стремительно.
Распахнул дверь, серый пасмурный день топтался на пороге, не решаясь зайти. Как же странно идёт здесь время! Кажется, я только пару часов назад сюда пришла, а возможно, чуть ли не сутки миновали.
На пороге я замешкалась — подумала, куда же я теперь пойду, без денег, без работы, без малейшего представления о том, где нахожусь. Но если мсье Латероль сам меня отпустил… Можно вернуться во дворец и жить, как раньше.
— Не стой столбом!
Его ладонь толкнула меня вперёд, но… я не вышла. Будто на моём пути выросла невидимая преграда, будто дом накрыло стеклянным куполом. Раскалённым стеклянным куполом: я снова ойкнула, резко отдёрнула палец и сунула его в рот.
— Быть того не может!
Мсье развернул меня лицом к себе, оглядел с головы до ног. И выражение его лица мне не понравилось.
— Что…
— Пожалуй, придётся тебе задержаться.
— Но…
— Видишь ли… Этот дом не самый обыкновенный дом.
— Но…
— Ты вообще живая? — спросил господин, а я поперхнулась.
— Послушайте, хватит…
— Выйти не получится, — он подвинул меня и хлопнул дверью. — Во всяком случае, пока. Иди… Поешь чего-нибудь, что ли. Или… в общем, я подумаю, что с этим можно сделать. Но не прямо сейчас, позже. Поговорим дня через два или три. Мне надо отдохнуть.