— Вы обладаете великой силой, хотите ли испытать, на что вы способны? Я едва улыбнулся.
— Это истощит вас, но у вас хватит сил — хотя вы и молоды для испытания.
Я смотрел на воды Золотого Рога.
— Мы поплывем по воздуху, — прошептал я. Ловлас кивнул. Я нахмурился, осознав, насколько ослабела моя память.
— Во сне, когда-то давно, я был с пашой. Он открывал мне чудеса времени и пространства. Ловлас усмехнулся.
— Чума на эти чудеса. — Он посмотрел в направлении Сераля. — Мне нужны шлюхи.
Я хохотал до коликов в желудке. Я буквально обессилел от смеха. Ловлас поддерживал меня, гладя завитки моих волос. Он указал рукой на Сераль.
— Поглядите туда, — прошептал он, — чтобы отражение его отпечаталось у вас в глазах. Оно должно срастись с вами. Теперь увеличьте картинку и приблизьте ее.
Смех мой оборвался. Я посмотрел в холодную глубину глаз Ловласа, затем последовал его указаниям. Небосвод исказился перед моим взором. Минареты и купола поплыли, как круги на воде. Мой лоб вдруг уперся в стену дворца.
— Что происходит? — прошептал я. — Этого не может быть!
Ловлас прижал палец к моим устам. Он нагнулся за последней бутылью и откупорил ее.
— Да, прекрасно, — кивнул он, — вдыхайте запах. Ощутите его силу. В нем заключено все ваше бытие. Вы — творение крови. Вы можете парить подобно ей сквозь пространство.
Внезапно он встряхнул сосуд, и я узрел струю крови, брызнувшую из горлышка и окрасившую своими брызгами город и звезды.
— Да, парить вместе с ней! — закричал Ловлас.
Я встал на ноги. Я почувствовал, как мой бестелесный дух оставил тело, словно кровь, текущая из открытой раны. Воздух был плотен. Я парил в нем. Константинополь, расплывшийся пятном, темным, как ночь, алым, как кровь, звал меня. Все вращалось передо мной: море, небо, город, и затем неожиданно все исчезло, кроме Сераля, искаженного и призрачного, будто отраженного в мириаде зеркал. Я оказался в самом центре водоворота и вдруг почувствовал прохладу на своем лице — я стоял на стене гарема.
Я обернулся. Мои движения казались непривычными. Я шел, воображая себя бризом, скользящим по темным водам озера.
— Байрон. — Голос камнем упал в пучину.
Два слога рассыпались рябью по воде. Ловлас улыбнулся мне, и его лицо задрожало и преобразилось, когда я посмотрел на него. Мне показалось, что черное озеро поглотило его. Неясная бледность лица потускнела. Его тело начало сжиматься, и он стал походить на карлика-негра. Я рассмеялся, и звук моего собственного смеха странно преломился в моем мозгу.
— Байрон.
Я опять взглянул вниз. Ловлас вновь показался мне лилипутом. Он улыбался ужасающе, и губы его шевелились.
— Я евнух, — услышал я, — а ты станешь рабыней султана.
Он вновь покосился на меня, и я захохотал пьяным смехом, но ряби больше не было, и темнота оставалась такой же недвижной, как хрустальный пруд. И вдруг по спиралям моего сознания, из глубин моей памяти взметнулся и отразился, как в кристалле, образ Гайдэ. Дыхание мое перехватило, и я потянулся к ней. Но видение исчезло, рассеялось в моих руках, а затем как бы впиталось в мою кожу, и Гайдэ я больше не видел, да и все вокруг меня таяло и уносилось. Я прижал пальцы к глазам. Нереальность происходящего казалась еще более чарующей. Когда я вновь открыл глаза, я увидел, что ногти мои покрыты золотом, а сами пальцы стали тоньше, изящней.
— Ты прекрасна, — промолвил карлик. Он засмеялся и взмахнул рукой. — Сюда, милая язычница.
Я последовал за ним. Подобно призракам бури пронеслись мы через ворота гарема. Длинные коридоры, украшенные аметистом, желтыми и зелеными изразцами, разбегались в разные стороны. Вокруг царила тишина, если не считать шарканья ног черных карликов, стоящих на страже у золотых дверей. При нашем приближении они хмурились и вертели головами, но явно не могли видеть нас, а за последней, самой роскошной из всех, дверью, Ловлас достал кинжал и распорол часовому горло.
Я тут же встрепенулся, почуяв запах крови. Ловлас остановил меня.
— Зачем желать воды, если внутри нас ждет шампанское?
Он коснулся меня, и прикосновение его было сладко и странно. Я посмотрел вниз. Я понял наконец что то, что я до сих пор принимал за сон, было явью — я превратился в прекрасную девушку. Я дотронулся до своих грудей, поднял тонкую руку и провел по длинным локонам. Но не удивление, а плотское наслаждение росло во мне с каждой минутой. Я шагнул вперед и впервые обратил внимание на мягкий шелест шелка вокруг моих ног и хрустальный звон колокольчиков у меня на лодыжках. Я поглядел вокруг. Я стоял в просторных покоях. Вдоль стен располагались кушетки. Было темно и тихо. Я заскользил по направлению к центру зала.