Отряд Блейда выдвинулся вперед и занял оборону, прикрывая переправу остального войска. Задача была проста - найти пескоедов и атаковать, если же они не покажутся, вернуться обратно.
При свете дня местность вокруг показалась страннику куда как унылой. Выжженная полупустыня, лишь кое-где - пожухлая, отчаянно цепляющаяся за жизнь трава В таких краях война ведется вокруг колодцев и прочих источников воды; нет воды - не за что и воевать.
Пескоеды появились, когда встало солнце. К этому времени все четыре легиона уже закончили переправу, и солдаты Четырнадцатого сразу же принялись копать рвы и возводить частоколы - у моста сооружался укрепленный лагерь. Восьмой, Одиннадцатый и Пятнадцатый двинулись дальше, в неизвестность. Впрочем, так продолжалось недолго, высланные вперед разведчики заметили поднимающееся со всех сторон облако пыли. Неведомые командиры пескоедов собирались дать бой по всем правилам: имперцев окружали с трех сторон, и открытым пока оставался лишь путь на север
Заорали и засуетились центурионы, когорты Пятнадцатого легиона поспешно перестраивались в боевой порядок. Щиты смыкались, в промежутках между центуриями готовились к бою лучники и арбалетчики, на фланги выдвинулись всадники.
Вскоре появился враг: неисчислимые орды - и, как всегда, без всякого строя. Да и зачем им нужно было воинское искусство, этим подобиям людей со звериными головами?
- Лучники, к бою! - рявкнул Блейд. Стрелы посыпались густым дождем, и первые ряды атакующих грянулись оземь. Впрочем, остальных это не напугало, с хриплым боевым кличем на легион накатывалась живая волна, и казалось, остановить ее уже невозможно. Несмотря на то, что лучники не жалели стрел и в пыль один за другим валились все новые и новые твари, орда и не думала останавливаться. Наконец чудища грудь о грудь столкнулись с легионерами Блейда, и свист стрел сменился звоном мечей.
Когорта дружно встретила натиск. Никто не поддался панике, не бросился наутек, открывая фланг соседа, копья ударили раз, другой, третий, вокруг имперских шеренг мгновенно возник вал корчащихся в агонии тел, однако и это не образумило атакующих. Их трупы повисали на копейных древках, напирающие следом прорывались к самым щитам, и вскоре в ход пошли мечи.
Конечно, воины кабаров еще не достигли той выучки и стойкости римских легионеров, что позволяли им победоносно сражаться в германских лесах, в малоазиатских горах и в нумидийских пустынях... Но и того, что они усвоили, было достаточно, чтобы не дрогнуть под натиском песчаных чудищ. Мечи бойцов Пятнадцатого окрасились кровью, враги валились один за другим, но под страшным давлением орды легион начал медленно пятиться. Там, где прокатилась схватка, земли не было видно - ее сплошным ковром покрывали трупы, и девять из десяти принадлежали пескоедам. Бой не разбился на множество поединков, что сплошь и рядом случалось во время отражения приступов на стенах, сейчас дикой, неведомо кем насланной орде противостояла организованная сила, живая истребительная машина, орудие кровавой бойни.
Ярость атаки пескоедов не ослабевала, но им так и не удалось прорвать строй, стена щитов держалась. Теперь все зависело от того, насколько успешным окажется фланговый удар - если у этой орды имелось что-то похожее на фланги.
Пятнадцатый продолжал медленно пятиться. Его задачей было выдержать первый, самый страшный натиск, выстоять, стянув на себя как можно больше вражеских сил, - до тех пор, пока Восьмой и Одиннадцатый не нажмут с боков и не погонят пескоедов прямо на мечи восьми когорт Пятнадцатого легиона.
И вот настал момент, когда Блейд понял, что противник начинает выдыхаться. Воины его уже менялись не столь часто, еще совсем недавно их поток казался непрерывным, но теперь одни и те же морды мелькали перед легионерами. Повернувшись к командиру Пятнадцатого, он взглядом спросил разрешения, а затем кивнул трубачам. Пронзительные звуки поплыли над полем боя, и два свежих легиона начали разворачиваться для атаки.
Коричнево-золотистые шеренги пехоты покатились вперед, горяча коней, проскакали всадники, щелканье арбалетов слилось в один монотонный звук. Громадная ловушка начала захлопываться.
И тут неведомый полководец врага словно очнулся: орда разом повернула назад, ударив в стык между сходящимися шеренгами Восьмого и Одиннадцатого легионов. Пятнадцатый, обученный самим Блейдом, возможно, и смог бы парировать этот удар, но его копья и мечи не успели дотянуться до показавшего спину противника. Оставив горы трупов, пескоеды вырвались из смертельных объятий имперской армии. Всадники поскакали в погоню, однако вскоре им было приказано вернуться. Кто знает, какая ловушка могла таиться впереди, рисковать не стоило.
Опасность, однако, поджидала в тылу Войско повернуло к реке, и Блейд уже издалека увидел громадное пыльное облако, преградившее им путь. Он скрипнул зубами, сообразив, что поторопился записать пескоедов в никуда не годные противники. Часть орды ударила по самому уязвимому месту, по переправе через Порор, где сейчас из последних сил отбивался Четырнадцатый Легион, состоявший сплошь из молодых и необученных солдат.
Странник выругался. Если предмостное укрепление падет, тогда, считай, потерян и смысл всей экспедиции. Она должна была доказать имперскому командованию, что пескоедов можно бить в открытом поле на их территории, однако если войско вырвется на северный берег Порора лишь ценой тяжелых потерь, все вновь вернется на круги своя.
- Легион - к бою! Ряды сомкнуть! - голос Блейда перекрыл грохот битвы.
Пятнадцатый вновь оказался на самом острие атаки. Восьмой и Одиннадцатый двигались слева и справа, охраняя фланги. Всадники всех трех легионов поскакали вперед - расстроить стрелами ряды врага, облегчив задачу пехоте.
Когорты сомкнули щиты, легион словно превратился в железного дикобраза, вздыбившего иглы. Не мешкая, но и без губительной в бою спешки, шеренги вошли в густое облако пыли, и острия копий окрасились кровью.
Это была настоящая бойня. У переправы собралось немало тварей, однако удара с тыла они не ожидали. Правда, пескоеды не знали страха, любое войско, состоящее из людей, при появлении врагов в тылу ударилось бы в панику, эти же повернулись лицом к невесть откуда нагрянувшему неприятелю, продолжая драться с прежним ожесточением.