Однако за ним гнались опытные вояки, прекрасно знавшие, что такое засада в лесной чащобе; видя, куда направляется Блейд, они осадили коней, не желая рисковать. Вскоре странник оказался уже возле своих сторожевых постов.
Из его свиты уцелело лишь двое; остальных либо уложили стрелами, либо зарубили мечами в короткой схватке. Внешне Блейд остался совершенно спокоен, однако мысленно клял глупость горожан. Положение складывалось не из приятных, и теперь ему оставалось только одно - брать город штурмом! О чем он и оповестил свое войско.
Новость была встречена радостным ревом. Здесь никто не сомневался в успехе. Блейд отправил срочных гонцов на перевал - как ни неприятно было отменять свой собственный приказ, приходилось это сделать.
Три дня прошло в ожидании и подготовке. Наконец подошел отряд Гдопа; все было готово к приступу.
На заре следующего дня Блейд послал свои отряды на штурм. Главный удар он решил нанести по городским воротам, для чего был изготовлен здоровенный таран. Остальные сотни восставших полезли на стены с приставными лестницами.
Потом, когда ворота рухнули, странник сам повел лучшую тысячу на решительный приступ. Позади главных ворот осажденные соорудили нечто вроде баррикады, однако она не смогла остановить пильгуев. С торжествующими воплями, тесня защитников все дальше и дальше, рабы врывались в окрестные улицы, откуда сразу же пахнуло дымом пожарищ.
Блейд же, собрав несколько сотен самых дисциплинированных бойцов, повел их к гавани, где помещались все согнанные в Сухэй рабы.
Это был даже не загон, а, скорее, громадный цирк, размером, пожалуй, раза в два больше, чем знаменитый лондонский стадион "Уэмбли". Широкие ступени уходили вниз длинным амфитеатром; и все они были густо заполнены толпами людей.
Возле единственных ворот стояла охрана, которая бросилась наутек, едва завидев приближавшихся пильгуев. Замки были сбиты в одно мгновение; затем странник вывел огромную толпу прочь из города, через расположенные поблизости портовые ворота. О судьбе остальной части войска он старался пока не думать. Он торопился поскорее вернуться обратно, чтобы разыскать Лиайю и Дракулу.
Глава 17
Город горел, подожженный сразу со всех четырех сторон. На улицах шла резня - там, где пильгуев было больше, горожан резали они, там же, где их оказалось меньше - резали пильгуев. Кто-то грабил, не зная даже толком, куда он потом денет награбленное. Кто-то насиловал женщин. Все как обычно после взятия города "на щит".
Блейд пробирался затянутыми дымом улицами, мысленно окликая Дракулу. Ата отличался большой чувствительностью, и странник не сомневался, что зверек должен знать о его появлении.
Несколько раз ему пришлось оглушить своих наиболее ретивых солдат, которые уж слишком усердствовали в своих развлечениях. Забавы эти были таковы, что кровь стыла в жилах.
Несмотря ни на что, Блейд нашел их - в тот момент, когда и сам уже почти утратил надежду. Постоялый двор был окружен со всех сторон опьяненными от крови и насилий пильгуями. "Там бабы прячутся!" - этого было для них достаточно. На дороге перед закрытыми дверьми лежало три пильгуйских тела; из-за закрытых ставен время от времени вырывались меткие стрелы. Блейд подбежал ближе - ему показалось, что в голове раздался знакомый беззвучный голос Дракулы. В приоткрытом окне второго этажа на миг мелькнуло девичье лицо, и Блейд тотчас замер - это была Лиайя!
- А ну, разойдись! - рыкнул он на своих головорезов. - Хватит, побаловались! Разойдись, кому говорят!
Но дело зашло уже слишком далеко. Люди потеряли человеческий облик; даже "Великий Морион" уже ничего не значил для них.
- А пошел ты! - истерично завопил кто-то, и мимо плеча странника пролетело копье, брошенное неумелой рукой. Он отреагировал мгновенно поворот, два шага, выпад - и пильгуй упал с разрубленной Грудью. В следующий миг остальные со всех сторон бросились на Блейда, точно псы на человека, попытавшегося отогнать их от миски с похлебкой.
Блейд крутнул вокруг себя меч раз, другой, третий; несколько тел упали в уличную пыль.
- Назад, идиоты! Вам со мной никогда не справиться!
Это была сущая правда. Плохо обученные и слабосильные рабы могли выставить против него десяток или сотню воинов, но победа все равно осталась бы за ним. Похоже, пильгуи начали это понимать. Злобно рыча, точно шакалы, отгоняемые от добычи львом, они начали отступать, пятясь и выставив копья. Напасть больше никто не решился.
Странник постучался в двери.
- Отворите! Я вас не трону!
Ему и в самом деле отворили - правда, далеко не сразу. Блейд шагнул за порог и тотчас же очутился в объятиях Лиайи. Дракула оказался на его плече секундой раньше.
- Уходим отсюда! - рявкнул Блейд. - Уходим немедленно! Все вопросы потом!
Схватив Лиайю за руку, он потащил ее за собой, в царящий на улицах кровавый хаос. Когда позади осталось два квартала, стало ясно, что происходит то, чего и следовало ожидать - опьяненные резней пильгуи становились легкой добычей разъяренных горожан, оправившихся от первого шока, организовавшихся и перешедших в контратаку. Часть бывших рабов, сумевших сохранить трезвую голову, начинали отходить вслед за странником. Многие, правда, оставались - но только безумцы или упившиеся до потери сознания.
Когда Блейд выбрался из города, настроение у него несколько улучшилось. Во-первых, вся громадная масса содержавшихся в загоне невольников была благополучно выведена за пределы городских стен и, во-вторых, те из его новоиспеченных военачальников, на которых он особенно рассчитывал, сумели удержать эту малоуправляемую толпу в узде. Правда, им пришлось для этого убить нескольких человек. Над городскими стенами поднимались клубы дыма пожары разгорались все сильнее, но занятым резней горожанам было не до борьбы с огнем. Блейд глубоко вздохнул и повернулся к Лиайе.
- Ну, вот и все, девочка. Теперь мы сможем показать Империи, как надо воевать.
Она неожиданно отвела глаза.
- Ричард... мне очень страшно. Великое небо, помогавшее мне... и тебе... оно... оно растеряно. Все те ужасы, что творились в городе...
- А ты думала, крошка, что война - это так просто? Как бы не так! Это тяжелая, грязная, страшная и кровавая штука. Однако есть вещи, ради которых нельзя не воевать - как, например, свобода.