Некоторое время мы просто наблюдали за ними, а потом решили, что это не справедливо, когда двое нападают на одного. Вован вежливо похлопал одного из нападающих по плечу, а когда тот обернулся, двинул ему в челюсть. Тот двинул копыта (причем, как сейчас вспоминаю, это была не идиома. У него действительно были копыта! Кажется…).
Потом тот, кто защищался, настучал по черепушке оставшемуся в гордом одиночестве копытному нападающему и предложил нам пообщаться.
Мы бродили по городу, и я уже подумывал, что мне пора баиньки, когда этот хмырь (у него был еще такой клевый черный плащик) предложил:
– Парни, хотите стать бессмертными?
Помню, я тогда еще решил, что он приглашает нас в свою толкиенутую команду (ну, там, группировка бессмертных, группировка копытных) и согласился. Вован тоже.
Кажется, у этого Дункана МакКлауда в руках внезапно появился кинжал и чаша, богато украшенная золотом и драгоценными камнями. Он провел ножичком по запястью, нацедил немного кровушки и протянул нам:
– Пейте!
Ага, щас, побежали. А вдруг у него СПИД?
Но Вовка радостно выхватил «стаканчик», отпил, задумчиво поплямкал:
– М-м-м, вкусно…
Тогда и я рискнул попробовать. Кажется, напиток напоминал по вкусу одновременно шампанское и шоколадный ликер. (угу. Летят перелетные глюки…) Я, может быть, выпил бы еще, но этот «Черный Плащ» неожиданно вырвал чашу у меня из рук, рявкнул:
– Вам хватит, – и запахнувшись в плащ, истаял пьяным туманом.
Приглючится же такое…
Итак. Судя по зубам, я вампир. На пальце у меня все еще оставалось пятнышко засохшей крови, я осторожно слизнул его. Тьфу, гадость!
Ясно. На человеческую кровь реакции нет, может, стоит попробовать зверячью?
Я за хвост подтащил Барсика к дивану (тот флегматично отбрыкивался), приподнял его за передние лапы и постарался повыразительней посмотреть на его пушистую шею. Если верить фильмам ужасов, и если основным признаком жертвы вампира действительно является нереагирование ее (жертвы, то есть) на внешние раздражители, то на чау-чау кормилось целое семейство вампирюг (конечно, после литра валерьянки на рыло!) – он флегматично смерил меня взглядом, сонно лизнул меня в нос и оглушительно захрапел. Последующие взгляды не произвели на него, ну, никакого впечатления.
Ну не буду ж я его кусать, особенно, если не хочется.
Все, решено. Сейчас позвоню Вовке, а потом мы вместе выловим того зубастика (если только Вовочка будет в нужной кондиции). Я потянулся к трубке.
В начале раздались гудки, а потом «немного» нетрезвый голос Вована простонал:
– Але?…
Интересно, как его мама отреагировала на назявкавшегося сына?
– Вов, привет, нам надо поговорить, приходи ко мне.
– Издеваешься, да? – уныло протянул он в трубку, но сразу же ожил после волшебной фразы:
– Пиво будешь?
– Иду.
Этот гад даже трубку не положил!
А я… А что я? Я пошел в ближайший ларек покупать пиво. Безалкогольное. Хватит с него.
Уже выйдя из лифта с несколькими бутылками пива на своем этаже, я обнаружил Вову. Тот, одетый в шикарные светло-серые брюки и цветастую рубашку, украшенную пальмами и попугаями, топтался у двери квартиры и, даже не пытаясь позвонить или постучать, монотонно повторял:
– Андрюха, открывай.
Минут через пять мне надоел этот спектакль, и я решил приколоться:
– Так мы уже и так у меня дома.
Вовка обвел мутным взглядом разрисованный местными психами подъезд и выдал:
– А мы, че, все пропили?
Заведя его в дом, я напоил Вовку пивом и бросился на раскопку семейной аптечки, а найдя там Алко-Зельцер, Антипохмелин и Активированный Уголь, напоил этой жуткой смесью Вована и стал ждать результата.
Часа через два, убедившись, что он уже не будет предлагать выпить на брудершафт своему отражению, я подвел его к зеркалу и показал в начале его зубы, а потом и свои.
Реакция Вовочки была, мягко говоря, неординарной:
– Клево! Так я теперь могу вино без штопора открывать?!
Пока я приходил в себя, не до конца врезавшись в его логику, Вова пощупал зубки, подергал их, проверяя на крепость, и буквально испарился из ванной.
Когда я, наконец, через пару минут, пришел в себя и отправился в зал, то застал там очень странную картинку: Вовка сидел на диване и вытаскивал изо рта целые комки рыжей собачьей шерсти, а у его ног сидел Мурзик и удивленно лизал ему руку.