Несмотря на это, он продолжал:
— Пожалуй, тебе стоит лучше подумать о том, что ты сейчас сказал. Ты должен больше заботиться о своей душе, чем о горле, пират.
— Убей меня, — упрямо повторил Абу Дун. — Делай со мной что хочешь, но я не стану ползать перед тобой на коленях.
— Ты храбрец, Абу Дун, — сказал Андрей, продолжая с помощью меча теснить пирата, пока тот не упал в конце концов навзничь на тахту. — Но я не собирался убивать тебя.
Абу Дун молчал. В его глазах был такой безграничный страх, какого раньше Андрею не приходилось видеть ни у кого, но именно это заставляло его быть особенно осторожным. Страх может сделать из отважного мужчины труса, но случается, что труса он превращает в героя.
— Ты знаешь, почему я здесь, — сказал Деляну.
Абу Дун продолжал хранить молчание, хотя Андрей заметил, как его тело слегка напряглось под одеждой. Он пошевелил мечом, и на шее Абу Дуна появилась вторая красная полоса.
— Ты освободишь пленников, — сказал Андрей. — Ты прикажешь своим людям сняться с якоря и плыть к берегу. Как только пленники окажутся на берегу и на безопасном расстоянии, я отпущу тебя.
— Это невозможно, — с трудом выдавил из себя Абу Дун. — Очень опасно в темноте подходить к берегу этого непредсказуемого рукава Дуная. Как думаешь, почему мы встали на якорь посреди реки?
— Мы надеемся, что твои люди — хорошие моряки, как обычно говорят о турецких пиратах, — продолжал Андрей.
Он знал, что Абу Дун прав: тут были песчаные косы, отмели и даже подводные скалы. Но до восхода солнца далеко. Так долго он не может ждать.
— Они не послушают меня, — сказал Абу Дун. — Пленники… Мои люди ждут за них большое вознаграждение, когда мы доставим их на место.
— Доставите? — насторожился Андрей. — Куда? Кому?
Абу Дун стиснул зубы. Очевидно, он сказал уже больше, чем собирался.
— Кому? — Андрей повторил вопрос, на этот раз громче. Ему было нелегко совладать с собой, чтобы не подкрепить свой вопрос мечом. У него не было большего желания, чем перерезать горло этому чудовищу в обличье человека. И он сделает это. Но не сейчас. И он не станет его мучить.
Абу Дун упрямо скривил губы:
— Убей меня, колдун. От меня ты больше ничего не узнаешь.
Андрей не стал убивать его. Но молниеносным движением он ударил Абу Дуна плоской стороной клинка в висок. Пират закатил глаза, тихо вздохнул и потерял сознание.
Он недолго пробудет в обмороке. Андрей быстро обыскал каюту и нашел две подходящие веревки. Одной из них он связал пирату ноги, так, чтобы тот мог переступать маленькими беспомощными шажками, затем не без труда обвязал его тяжелое тело; подняв ему руки, скрутил запястья, а конец веревки закрепил на его горле. Если Абу Дун попытается освободиться, то неизбежно задушит сам себя. Это было не актом жестокости, а всего лишь предусмотрительной мерой, необходимой, когда имеешь дело с таким человеком, как Абу Дун.
Едва Андрей закончил, как Абу Дун пришел в себя. Он сразу же попытался освободиться, но тут же у него перехватило дыхание. Хмуро посмотрев на него, Андрей спокойно произнес:
— Оставь это. Если, конечно, не хочешь избавить меня от труда перерезать тебе горло.
Абу Дун бросил на него гневный взгляд. Страх в его глазах сменился столь же неистовой яростью. Он было заартачился, однако справился с собой и глубоко втянул в себя воздух.
Андрей отошел на два шага назад, положил меч и скинул с себя грязную одежду. Нижнее белье было все еще влажным и тоже усиливало исходивший от него скверный запах. Абу Дун был прав: от него плохо пахло.
Андрей спрятал меч, вытащил вместо него отлично отточенный обоюдоострый кинжал и сделал приглашающий жест.
— Давай поднимемся наверх, — предложил он. — Интересно узнать, сколько людей считают твою жизнь ценной.
Абу Дун обиженно надул губы, но послушно встал. По крайней мере, попытался сделать это. Видимо, он не заметил, что и ноги у него связаны, так как, вскрикнув от неожиданности, упал на колени и был на волосок от того, чтобы разбить себе лицо. Когда же он сделал усилие, чтобы обрести равновесие, веревка сильнее затянулась у него на горле. Абу Дун мучительно закашлялся. Андрей подождал, пока он не придет в себя и не встанет, потом осторожно открыл дверь, отошел на шаг в сторону и сделал легкое движение кинжалом.
— Почему я должен делать то, что ты требуешь? — упрямо спросил пират. — Ты все равно убьешь меня.
— Вполне возможно, — холодно ответил Андрей. — Вопрос лишь в том, съем ли я при этом и твою душу.
Абу Дун засмеялся. Но смех вышел неестественным, а страх в глазах усилился. Он не стал больше возражать, только наклонил голову, чтобы пройти в низкую дверь. Андрей шел за ним, касаясь острием кинжала его лопаток.