Зенон остановился у входа, так как все пребывали в неподвижном молчании, погруженные в созерцание и в звуки музыки. И лишь когда смолкли инструменты и ярче вспыхнули огни в хрустальных лотосах, к нему подошел мистер Смит.
— Сегодня вы увидите необыкновенные вещи! — шепнул он, взяв его под руку. — Мисс Дэзи просила привести вас к ней. Медиум сегодня в великолепном состоянии. Сейчас Блаватская вводила его в транс. После сеанса вы познакомитесь с Блаватской лично. Медиум привезен из Тибета. Посмотрите, какая толпа, а ведь это избранные из избранных! Иначе здесь было бы пол-Лондона. Здесь все лондонское общество — от лордов до рабочих. Я писал мистеру Джо, но он не пришел, — пожаловался мистер Смит.
Зенон сел рядом с Дэзи, отделавшись кивком головы от болтливого старичка, который в продолжение всего сеанса не сводил с них глаз.
— Не поддавайтесь настроению!
— Я слишком трезв, чтобы ему поддаться, — ответил Зенон уверенно.
По губам Дэзи проскользнула загадочная улыбка, и дрогнули веки глаз, но она не ответила, так как Блаватская сняла руку с головы стоявшего на коленях медиума, и тот, загипнотизированный, как бы повис в наклонном положении. В тишине прозвучал низкий, сильный и очень мелодичный голос Блаватской; взгляды присутствующих устремились к ней сверкающим, волнующимся роем. Она кратко и образно рассказывала о своем последнем путешествии в Тибет и о свидании с далай-ламой. Постепенно тишина стала как бы насыщаться прерывистым дыханием, глаза слушателей засветились фосфорическим светом, — фантастические случаи, опасности, ужас смерти, висевший над ней беспрерывно, необыкновенные приключения, снежные заносы, голод, нападение диких голодных зверей, ледяные бури, борьба со злыми силами и, наконец, открытие тех бессмертных тайн бытия, лишь частицу которых она могла показать в «Изиде без покрывала», — все это так захватило слушателей, привело их в такой экстаз, что, когда она кончила говорить, на нее обрушился целый водопад бесконечных аплодисментов.
Блаватская села в глубине на какое-то подобие трона и сидела неподвижно и величественно, а на эстраду взошел старый индус в длинной зеленовато-золотой одежде, с чалмой на голове и объявил, что сейчас начнется экспериментальная часть вечера при помощи медиума, привезенного из ламаитского монастыря, расположенного на недоступных гималайских высотах.
— Настало время чудес, — насмешливо шепнула Дэзи. — Какое на вас произвела впечатление пророчица? — добавила она тише.
— Лицо вульгарное, глаза хитрые, воля очень сильная, а все вместе — генеральша.
Он объяснил значение этого определения, а затем добавил:
— Но говорит она великолепно.
— О, да! Великолепно морочит верующих, а в лучшем случае и себя! Впрочем, нет, для этого она слишком умна, она знает, что люди прежде всего жаждут чудес.
— Всякая религия охотно поддерживает и оправдывает себя этим.
Дэзи не ответила, так как в это мгновение свет померк и только в голубоватом дыму кадильниц таинственно сияло золотое изваяние Будды; на стенах, покрытых символическими рисунками, то здесь, то там высвечивались какие-то экзотические лица, священные надписи и знаки.
Белая фигура Блаватской застыла в глубине, как мраморная статуя. Звуки музыки рассыпались по воздуху сладкой летучей пылью и медленно таяли. В зале воцарилась гробовая тишина.
Начались спиритические чудеса. Подымались на воздух столы, носились над головами стулья, с потолка падали живые цветы, зеленые ветви каких-то тропических растений. Иногда тишину разрывал сильный удар турецкого барабана, заставляя всех вздрагивать от ужаса.
Потом стали появляться бледные контуры каких-то человеческих призраков, светлые, прозрачные руки блуждали над головами, где-то в высоте играли невидимые инструменты, проносились по воздуху клубы огненного тумана, сыпались каскады искр, клубясь в воздухе и покрывая стены фосфорическим сиянием.
Настроение зала становилось все тревожнее, и лихорадочное возбуждение дошло до предела, когда вдруг вспыхнули все люстры и при ярком освещении медиум стал подыматься на воздух и повис в высоте в коленопреклоненном положении, неподвижный, с закрытыми глазами, с руками, скрещенными на груди.
Всех охватил священный ужас, раздался истерический плач, несколько женщин опустились на колени и запели умиленными голосами какой-то благодарственный гимн. Одни сидели как бы омертвев, не в силах оторвать глаз от этого чуда, другие подошли к самой эстраде, не веря своим глазам. Несколько фотографических аппаратов запечатлели это необыкновенное явление. Все онемели от удивления, все души окаменели, всеми овладел экстатический восторг и трепет.