Джандер был в замешательстве. Раньше мысленно отдаваемые им приказы выполнялись немедленно и беспрекословно. Джандер сузил глаза и постарался еще сильнее сконцентрироваться.
– Уходите прочь, – беззвучно сказал он им. Он ощущал их силу, угрозу, коварство, но они не трогались с места. – Прочь! – Наконец огромные звери развернулись и исчезли в темноте. – Счастливого пути, братья, – сказал Джандер.
Он снова остался один. Луна спряталась в тучу. С неестественной быстротой ночь стала неуловимо меняться. Белизна крон яблонь начала напоминать саван. Засохшая грязь дороги извивалась змеей. Давно уже лишенный солнца, Джандер жил в темноте и знал, что ему нечего бояться мрака.
И все же он ощутил дрожь, как будто кто-то коснулся его ледяными пальцами.
Однажды, когда он был еще эльфом, в чьих венах билась теплая кровь, он узнал этот ужас тени. Даже тогда он не испугался самого мрака, он боялся лишь того, что темнота скрывает от него. Теперь он сам был одним из таких наводящих ужас, притаившихся во тьме созданий. И все равно Джандера пугала странная ночь на этой странной земле. Сама земля под ногами была не такой, как всегда. Он назвал волков братьями, но это скорее он сделал по привычке, не ощущая родства с этими зверями. У этих волков не было ничего общего с ним. Он знал: если бы у него не хватило силы воли, чтобы отогнать их, они бросились бы на него и разорвали в клочья, ощущая лишь наслаждение. Волки в Фаэране за редким исключением были настоящими зверями, скитающимися под черными небесами лишь в поисках пищи и ничего иного. Но когда эти огромные косматые животные уставились на него сверху, они были наполнены лишь злобой. Он снова обратил внимание на лежавшую перед ним местность, рассматривая все свидетельства обитаемости этих мест, но не обнаружил ничего нового. Деревня, лежащая внизу, казалось, была в плену у этого кольца непонятного неестественного тумана. От мрачного замка исходили страх и опасность.
Джандер задумался. Он не представлял, где находится и как очутился здесь. Те, кто мог что-то объяснить ему, сейчас были в деревне и в замке. Эльф выбрал деревню, так как туда он скорее мог пробраться незамеченным. Внезапно он вспомнил о своей одежде, перепачканной кровью невинных жертв из приюта. Конечно же, он не мог показаться в деревне в таком виде.
Джандер взглянул вниз на свою тунику, чтобы осмотреть пятна. И столкнулся с новым потрясением, которое поднесла ему эта загадочная ночь. Его одежда была совершенно чистой. Кто бы или что бы не перенесло его сюда, оно позаботилось и о том, чтобы он свободно мог общаться с людьми из деревни.
Эльф криво улыбнулся. У него было совершенно непонятное ощущение, что за ним следят. «Что ж, кто бы ни наблюдал за мной, пусть знает, что меня не запугать», – решил он. Джандер сдернул капюшон и тряхнул золотыми волосами. Он поклялся отомстить, и если это произойдет здесь, то так тому и быть. Погрузившись в воспоминания об Анне, он уверенно зашагал по дороге к окруженному туманом селению.
Глава 3
Казалось, прошла вечность, прежде чем дом затих. Анастасия подтянула одеяло к подбородку, притворилась спящей и постаралась успокоить тяжело стучавшее сердце.
Лунный свет пробился в просторную, хорошо обставленную комнату через щель в ставнях, коснулся бледными лучами спящей сестры Анастасии. Лукавое личико Людмилы во сне было безмятежным, темные волосы разметались по подушке. Девочке было всего десять, и то, что она находилась в ее комнате, мешало семнадцатилетней Анастасии сделать то, чем она занималась последние несколько недель.
Анастасия пошевелилась, шелест простыней очень громко разнесся по тихой спальне, и девушка решила подождать еще. Когда наконец она перестала различать шорохи из спальни родителей и возню в комнатах слуг внизу, девушка соскользнула с кровати, одела самое простое платье – льняную блузку и прямую юбку. На столике у кровати она нащупала резинку и ею забрала волосы сзади, потом натянула ботинки. Ладони вспотели, когда она доставала из-под матраса длинную веревку, которую давно прятала там. Вдруг Людмила что-то забормотала во сне. Анастасия замерла, но девочка все-таки не проснулась. Девушка облегченно вздохнула. Надежно привязав один конец веревки к тяжелой кровати, Анастасия распахнула ставни, окно и как можно тише бросила веревку вниз. Глубоко вздохнула, быстро произнесла молитву, затем собралась с духом и начала спускаться.
Она надеялась, что Петя будет ждать ее, но, к ее разочарованию, его силуэт не выступил из тени. Анастасия тяжело дышала, оглядываясь по сторонам, лицо ее побледнело, она страшно нервничала. Ждать так близко от дома было опасно. Отцу может взбрести в голову подышать свежим воздухом, и он до смерти излупит ее, если поймает здесь. Она тут же представила его лысину, покрытую потом, трясущиеся жирные щеки: «Помни, кто ты есть! Ты – дочь бургомистра, а не какая-то шлюха!»
Нет, здесь оставаться нельзя. Анастасия решила больше не ждать. Она спешила по темным улицам, набросив черный плащ, чтобы ее не смогли узнать, если она с кем-то столкнется, хотя это было совсем маловероятно. Вряд ли кто-то теперь осмелится выходить ночью. Дочь бургомистра знала, что лунный свет может все испортить, но все же благодарила эти лучи, помогавшие видеть дорогу. Она сошла с мощеной улицы и, тяжело дыша, спотыкаясь пробежала по узкой тропинке к кругу камней на холме, где раньше встречала Петю.
Ночью все казалось крупнее. Каждое дерево становилось угрожающим великаном, за каждым камнем могла таиться опасность. Старики говорили, что были времена, когда в Баровии было так же безопасно в полночь, как и ясным днем. Почтенная Елена, например, часто рассказывала Анастасии – самым опасным ночью тогда было наступить в навозную кучу, которую прятала темнота.
Анастасия усмехнулась про себя, дошла до каменного кольца и опустилась на землю в тени скалы. Она вспомнила, как мать рассердилась тогда на Елену и прогнала Анастасию, но старуха в тот раз здорово ее насмешила. Улыбка на губах девушки померкла. Все то, о чем рассказывала Елена, ушло еще до рождения старухи.
Теперь ночь таила такое, о чем Анастасия не хотела даже и думать. Людей находили разорванными в клочья волками. Говорили о трупах, в которых не осталось крови. Люди роптали против Страда.
Граф Страд. Казалось, ветер прошептал это имя, звук заметался в верхушках деревьев. На землю, как призраки, беззвучно посыпались белые лепестки яблонь. Анастасия вздрогнула и плотнее закуталась в плащ. Она прислонилась к огромной скале и почувствовала, как эта твердая поверхность странным образом успокаивает ее. Поговаривали, что когда-то это место было священным, но теперь от него остался лишь этот каменный круг.
Анастасия постаралась думать о своем возлюбленном – цыгане. Их безнадежный тайный роман был опасным – и волнующим. Вистани всегда окружала тайна, и это притягивало Анастасию к юному развязному Пете. Его темные глаза были полны волшебства. Его касания были уверенными и опытными. Он ходил, говорил, вел себя так свободно и естественно, как Анастасия, с которой не спускал глаз отец, да и вся деревня, не могла и мечтать. Она думала, что, может быть, влюбилась не столько в Петю, сколько в эту цыганскую вольную жизнь.
Завыл волк, заставив ее позабыть об этих сладостных переживаниях. Сердце ее заколотилось быстрее.
– Скорее, Петя, – умоляюще прошептала она.
Волки, как говорили, были созданием Страда. Анастасия лишь однажды видела хозяина Баровии. Всего несколько дней тому назад, и этого одного раза было достаточно. Он присутствовал на ежегодном весеннем празднике, которым заправлял ее отец. Страд был сухопар и высок, вспомнила она, у него были аккуратно зачесанные черные волосы и глубоко посаженные темные глаза. На нем был безупречный костюм – черный с красной искрой, так что казалось, на ткани застыли капельки крови. Граф странно улыбнулся, когда бургомистр представил свою старшую дочь, и так оценивающе оглядел ее, что ей стало очень неловко. Когда он целовал ей руку, она еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть – его губы были холодны как лед.