Ронан дернул цепи еще раз, мощный рывок гнева и растущего отчаяния. Рев давил болью в груди, но он сдержал его, когда серебро шипело на коже. Кровать скрипнула под тяжестью. Он дернул сильнее. Кровь стекала с его рук, и волдыри появились на коже. Изголовье погнулось, еще на дюйм.
Расслабив руки, он ослабил и цепи. Ронан глубоко вздохнул, сжал челюсти, когда задвигался вверх и вперед. Треклятая почти слепая боль, слабость и дрожь от влияния серебра. Он упал обратно на подушку, тяжело дыша. Он погнул каркас еще на дюйм.
Прошло добрых полчаса. Ронан приготовился к последнему рывку. Кровь обагрила руки и губы, когда он впивался зубами в нижнюю губу снова и снова. Запах его собственной крови вгрызался в него, дальше, разжигая жажду до неистовства. Что-то темное и ищущее поднялось внутри него, посылая ледяные нити по его крови к конечностям. В нем проснулось что-то первобытное. Дикое. И с криком Ронан дернулся вперед в последний раз. Каркас застонал, прежде чем сломался с хлопком. Цепь с грохотом свалилась с металлической перекладины, и Ронан приступил к освобождению ноги, так же раскачиваясь и дергая колени к подбородку.
Его тело стало влажным от пота, и дыхание с усилием входило и выходило из легких. Холод, который накрывал Ронана, заставил его дрожать, но он продолжал наступление, пока прут на подножке не был сломан, его ноги были в крови и растерзаны, как и запястья. По крайней мере, он был свободен. Более или менее. Он никогда не был так чертовски благодарен за подвижность.
Хотя его пара была умна, что использовала на нем свою магию, она была безответственна, что оставила ключ от наручников. Вес цепи был огромен, когда Ронан направился к ключу. Он никак не мог прогнать холод, что поселились на нем, будто мороз в начале зимы.
Нужна… кровь.
Ярость и бездумная жажда заглушили даже его потребность бежать из тюрьмы. Он хотел рвать, нападать на ближайшее доступное тело. Убивать. Он хотел охотиться, как зверь в лесу, и поймать свою добычу. Насытиться кровью своей жертвы и сделать все заново. Он ни разу за все его существование — даже после его превращения — так чертовски отчаянно не жаждал крови. Воспоминание о запахе женщины, чистом и милом, вторглось в его чувства, клыки Ронана болезненно запульсировали в деснах. Он наткнулся на комод, когда его зрение затуманилось, и упал на колени. Его руки слепо шарили по всей поверхности комода, опрокидывая баночки, тяжелую ступку и пестик, когда искал ключ.
Есть!
Он поднял его, грудь вздымалась. Зрение продолжало туманиться, темнея по краям, голова кружилась. Где, черт возьми, он? Как попал сюда? Здесь было так чертовски темно, он больше не мог видеть. Запах плесени и грязи вторгся в его ноздри. Сырой воздух и резкий запах магии жгли его легкие. Какого черта с ним происходит? Боги, он был так голоден. Его желудок горел от голода.
Как тряпичная кукла, Ронан повалился на пол. Ковер мало смягчил падение, когда его голова шлепнулась об пол. Его конечности болели от холода, зубы стучали, когда жестокая дрожь сотрясала его тело. Мрак давил на него, унося все глубже, дальше от реальности. Когда он поддался той силе, которая неуклонно тянула его все ниже, ниже и ниже, огненные темные глаза и сливочно-загорелая кожа мелькнули в голове.
Найя.
Ее зовут Найя.
Глава 4
Найя сидела в своей машине, глядя на дом, единственное убежище было как в тумане. Ее телефон тихо гудел в подставке на приборной панели, на дисплее мигало: «Лус». Найя обещала проверить кузину, когда закончит с Полом, но после того, как она встретилась со всеми старейшинами (это она могла описать как засаду), она сбежала сразу же после вынесения указа. Слишком потрясенная, чтобы оставаться, чтобы проверить благосостояние кузины. Какой наставницей она оказалась.
Боги. Выбрана пара?
С тем же успехом они могли запереть ее в темнице. Или просто покончить с этим и убить ее. Ее жизнь теперь была кончена. Конечно, она знала, что, в конце концов, Пол попытается подобрать ей пару. Но никогда за миллион лет она бы не подумала, что это может случиться так скоро.
Твоя пара — Хоакин. Звук голос Пола гулял в ее голове. В ночь кровавой Луны ты отдашься ему.
Но моя работа…? Найя едва узнавала звук собственного голоса, когда она посмела задать вопрос вождю. Как только она станет парой Хоакину, то будет вынуждена утратить свое положение в племени в качестве брухи.