Ту-дун… ту-дун... — стучало сердце, отмеряя мгновения.
Голова приятно кружилась…
Терзая маленький узел, граф вздыхал и периодически тянул его на себя, но тонкие шнурки, сжимающие моё тело, почему-то не поддавались.
А когда поддались, и я наконец-то почувствовала малую толику свободы внизу живота, лорд Грейворк вероломно обхватил рукам мой лиф чуть ниже груди, притянул к себе, склонился и… поцеловал в основание шеи.
И… мне не захотелось вырываться. Не хотелось прерывать касание нежных губ, расставаться с тем лёгким вуальным ощущением, что теперь сгустилось до состояния заряженного поля и проникло под кожу, прошивая тело тончайшими молниями…
Что я творила?
Нечто непоправимое!
Впрочем, я не успела даже выстроить заново оборону из принципов и доводов, Дориан развернул меня к себе. Причём довольно резко и жёстко. Закружилась голова, и подкосились ноги. Но упасть мне, конечно, не дали — замшевый плен, который я чувствовала под головой, на плечах и груди, теперь превратился в надёжную опору.
Но хуже всего был плен его взгляда! Растерявшись в начале, теперь я оказалась пойманной и буквально во все глаза любовалась сияющими огненно-красными бликами, перекатывающимися внутри багровых радужек.
Естественно, граф воспользовался ситуацией.
— Полинн… — прошептал он жарко прежде, чем его губы накрыли мои…
Глава 33 Как сладко обмирает сердечко…
Птица
Они целовались!
Прижимаясь к стеклу, я изо всех сил цеплялась за щербинки подоконника, ибо маленькое птичье тельце просто сдувало с окна пронизывающим осенним ветром.
Но как это стало возможным? Она явно боится его. А он после того, как орех был расколот едва ли не под его носом, должен был лишиться дара ментальных воздействий! Почему не сработало?..
Первым желанием было срочно лететь в Синдурр, чтобы предупредить Хозяина, пусть даже я уже которые сутки без сна.
Только и улетать было рискованно — ночь только наступила, если улечу, а меня хватятся, моя сущность может быть раскрыта.
К тому же Грейворк уже стягивал с плеч иномирянки рукавчики платья. Такими темпами, всё закончится раньше, чем я доберусь до границы.
И вдруг… миледи оттолкнула его. Нет, не резко.
«Это она правильно делает, ведь сопротивление только раззадоривает зверя,» — всплыло откуда-то из памяти, но я откинула эту мысль. Некогда разбираться с прошлым. Настоящее требует куда больше внимания. Решив так, я сосредоточилась на происходящем за подрагивающим от ветра стеклом.
Вот иномирянка мягко отодвинулась от графа и что-то заговорила:
— …мы не должны, — только и услышала я через стекло.
Выглядела она при этом крайне виноватой. Вампир что-то прошептал в ответ, хмурясь, но не злобно, скорее… с сожалением?
— Дайте мне время, и может быть… — теперь миледи сама положила ладони на его грудь и, кажется, сама подалась ему навстречу.
Правда тут же отодвинулась.
— Пожалуй, мне следует уйти, — смущённо предложил Грейворк.
Невероятно! К тому же иномирянка… сделала скорбную мину?!
Соглашайся, дурочка!!!
Поправив платье, миледи потупила взор и вымолвила:
— Останьтесь, прошу. Мне очень хочется узнать о происходящем в Вархилле от вас... А ещё очень хочется пить.
Тьма побери! Сейчас они начнут искать меня!
— Ах, да, я совсем забыл, у вас время обеда, — к вампиру явно возвращалось самообладание.
Я же не на шутку всполошилась: надо было стрелой возвращаться в комнату, где лежала моя одежда! Но ветер, как назло, превращался в ураган. Лететь куда-то сейчас просто невозможно. Стоит чуть отцепиться от подоконника — и меня унесёт далеко в поля!
— Приказать Уиззи принести еду сюда? — предложил Грейворк.
— Нет, — сама того не ведая, спасла меня Полина. — Хочется прогуляться. Хотя бы до трапезной. Или до библиотеки.
— Извольте, — улыбнулся милорд. — Вижу, вы начали учить эрхейвенскую письменность? — спросил он, открывая дверь перед ней.
Выходя, иномирянка что-то ответила с усмешкой. Однако эта чушь меня больше не касалась. Как только они покинули комнату, я поддела клювом оконную створку, которую так и не закрыли на задвижку, кажется ещё с прошлой ночи.
О, да, я ужасная горничная.
Зато очень ловкая птичка — смогла протиснуться между рамой и тяжёлой створкой, проникая в прогретую комнату.
Спорхнув с подоконника, вылетела из-за прозрачной занавески и села на стол. Распушила перья, позволяя теплу проникнуть ближе к коже. А как только согрелась, взмыла под полоток. Именно туда выходили вентиляционные каналы замка. Выучив их сеть назубок ещё в первые дни, я частенько ими пользовалась.
Вот и сейчас без труда пробралась в свою личную комнату, минуя коридоры, где можно встретить людей, владеющим опасным для меня знанием: маленьким серым птичкам полагается спать по ночам, даже если эта птичка — оборотень.
Приземлившись на кровать, сделала оборот, превращаясь в голую чумазую девушку с длинными, спутанными волосами. И принялась приводить себя в порядок.
Первым делом выхватила из таза приготовленное заранее влажное полотенце, вытерла начисто лицо, шею и руки. Впрыгнула в панталоны и натянула нижнюю рубашку, а следом — серое платье. Сунула ножки в чулки. Обулась и подпоясалась передником.
Глянула на себя придирчиво в большое зеркало, которое притащила сюда из заброшенного крыла замка, и не зря — на волосы налип лоскут пыльной паутины, выдавая моё присутствие в местах, где ходить не разрешено. Отбросила паутинку в сторону. Вычесала спутанные волосы щёткой, скрутила пшеничную копну в тугой пучок и заколола длинными шпильками. В качестве последнего штриха надела на голову чепец, а на лицо — весёлую милую улыбку.
Теперь можно было идти. Подметать полы, вытирать пыль, хохотать с кухонными, отбиваться от грубых ухаживаний Ханса или Гантера, а потом бежать по первому зову милорда или новой миледи. Чтобы после снова остаться одной, бродить по коридорам и комнатам. И тосковать… ждать рассвета и повода повидаться с ним, как манны небесной…
— Сегодня мне есть, что тебе рассказать, — вздохнула, чувствуя, как сладко обмирает сердечко. — Ах, скорее бы утро, чтобы я смогла снова полететь к тебе…
Глава 34 Всё это — мечты. Причём не мои.
Полина
Дориан рассказывал складно, иногда в лицах, мрачные, пугающие, а порой и смешные истории о своей юности и дружбе с принцем, о жизни в столице, и о войне, от которой они — слишком молодые и самоуверенные наследники древних родов — ожидали иного…
Слушая его, хотелось соглашаться с тем, что выбора не было. Я спрашивала. Он отвечал. Честно, с жаром, порой цинично, но такова жизнь в мире, едва преодолевшем порог средневековья: иногда самое разумное в ней — положиться на сухой расчёт.
Свечи растаяли, и ветер улёгся. После ужина я попросила графа подняться на башню, чтобы встретить рассвет. И он согласился.
Уиззи принесла меховой плащ к лестнице, ведущей на верхнюю площадку башни и предупредила:
— Миледи, я буду ждать вас в комнате, чтобы помочь раздеться, — говоря это, служанка спрятала за ладошкой зевок.
— Спасибо, Уиззи, — будучи в приподнятом настроении, захотела сделать для горничной хоть что-то хорошее. — Знаешь, я справлюсь сама. Можешь идти отдыхать.
Обрадованная Уиззи буквально умчалась по коридору. А мы с Дорианом начали подъём. Предстояло преодолеть под сотню ступеней. По дороге граф рассказывал о битве за замок, показывал разрушения и отметины, оставленные когтями, железом и огнём…
Я слушала. Это было занимательно. И да, глубокие царапины на каменном подоконнике в библиотеке весьма впечатляли, но… возможно, усталость была тому виной или огромное количество новой информации — рассказы графа больше напоминали сказки. В случившееся здесь верилось с трудом.
— Не могу даже представить, что чувствует человек, оказавшийся один на один с реальным чудовищем, — произнесла, глядя на то, с какой лёгкостью Дориан поднимает толстенный люк, ведущий на верхнюю площадку башни.