Там, где ещё час назад возвышалась чурочная гора, теперь зияло пустое место.
— Ого, — граф удивлял всё больше и больше.
Вместе с гордостью за него росло и какое-то иное чувство…
Такой бы и правда не забрал собственные подарки, даже для того, чтобы купить на них коня. Вместо этого предпочёл тяжёлый труд. Да, будучи вампиром, Дориан нечеловечески силён, но сложно даже представить, чего ему стоило справиться за час с целой горой чурок.
Ехали мы в этот раз небыстро — больше рысью, часто шагом. Наверное, Дориан жалел животное, а я даже радовалась, что столица всё не приближается. Уютно устроившись на мужской груди, прислушивалась к каждому его случайному касанию и его неровному дыханию то на шее, то на макушке. От этой близости возникали мысли… которые стоило гнать.
Потому что всё зря. Это мимолётное, наносное, и утром я обязательно пожалею.
— Опять задумалась, — заметил Дориан.
— Гадаю, что ждёт нас в столице? — ответила опять полуправду.
— Тебя ждут мой дом и Твердыня магов, которые займутся порталом на Землю. Меня — аудиенция его величества, совет военачальников и марш-бросок к границе между Рейфоргом и Синдурром.
— Значит, сегодня утром мы попрощаемся? — от этой мысли внутри разверзлась пустота.
Просто я привязалась к нему и к этому миру. Возможно, мы даже подружились. С друзьями ведь бывает тяжело прощаться?
— Ночь только началась. Ещё успею тебе надоесть, — улыбнулся Дориан и пришпорил коня.
Птица
Как неприкаянная я носилась внутри крепости Чёрного замка. Хозяин больше не ждал меня. По большому счёту можно было вернуться в Ружницу — вряд ли Грейворк озаботился поимкой сбежавшей горничной, не до того ему. Или можно скрыться в лесу да жить себе обычным пернатым на вольных хлебах.
Вот только тянуло всё равно лишь к Чёрному замку.
Какая-то неведомая сила вплетала в каждую мысль и в каждое желание единственную цель — закончить дело в Синдурре, — связывая крепче самого толстого каната. Так что ни одна попытка вылететь за пределы гнилых земель так и не увенчалась успехом.
Снова и снова я возвращалась к замку.
Потом что-то случалось. Видимо, я видела нечто, что выворачивало меня изнутри, и всё меняло.
Вот только, что менялось? Что такого я видела? Уже не единожды я пыталась вспомнить. Да только не получалось!
Вот и летала над башнями, то спокойно и свободно, то заглядывая зачем-то в окна. Соколов уже не боялась. Грозные птицы, патрулирующие воздух над крепостью, или привыкли ко мне, или получили однозначный приказ: не трогать.
Кто знает?
Возможно ответить мог бы хозяин?
Пролетая мимо одной из башен, заметила его мокрого, сидящего на подоконнике, и почувствовала знакомый трепет в сердце. Я ведь всегда так стремилась к нему, всегда хотела быть рядом…
И, кажется, он позвал меня. Поднял голову, с гладко-зачёсанными потемневшими от воды волосами, пронзая зовущим взглядом.
Спикировала вниз. Влетев в открытое окно, дала несколько кругов на ванной, в которой ещё стояла мутная вода, и устроилась на одной из выпуклостей пыльной настенной лепнины.
— Не получилось, — жалостливо вздохнул он. — Почему не получилось?
— Она так и не полюбила вас, — заключила Чезара, которая стояла в дверях.
— Да, — вздохнул хозяин.
— Попробуйте позднее, сейчас вам пора. Слышите? — ведьма шевельнула ухом в сторону окна, откуда начали раздаваться мерные постукивания.
Я тоже слышала стук древков копий и штандартов. Армия нежити наконец собралась у Чёрного замка. Все они — человекообразные и похожие на животных — ужасали одинаково. И все с нетерпением ждали единственного приказа.
Глава 59 Теперь вы именно такой, каким и должны быть
Птица
— Слышу. Но не могу. Мне больно, Чезара, — изящная рука с длинными пальцам легла на грудь, прилепляя к телу мокрую рубашку. — Ты не понимаешь меня…
— Понимаю, господин… хорошо понимаю, — грустно улыбнулась злыдня. — На крайний случай у вас есть игла.
Только сейчас я заметила куклу…
Куклу!
…лежащую на подоконнике и длинную тонкую иглу…
Иглу!
…которую хозяин будто играючи медленно пропускал между пальцами. Заметила. И всё поняла.
Я снова всё поняла!
Но не сдвинулась с места.
— Впервые в жизни я захотел, чтобы меня полюбили просто так. Просто так, понимаешь? Не за красоту. Не за могущество. И конечно не потому, что включилась привязка. Просто так… — Лиар вдруг заметил меня. — Видишь её? Я знаю: она ненавидит меня. Вынь я иглу, отпусти её душу, и она бросится выклёвывать мне глаза, даже зная, что не долетит, а развеется кучкой пепла.
Кучкой пепла? Буду иметь в виду.
— Такова сила ненависти, Чезара. А я впервые в жизни хотел испытать нечто настолько же сильное, но… — он еле слышно выдохнул, будто боясь собственных слов: — но полярно-противоположное по своей сути.
Ведьма сочувственно улыбнулась:
— И всё же вы не глупец, господин, и знаете, что светлые чувства нам категорически противопоказаны, ибо уничтожают нас.
— Однако мы испытываем их. Ты испытываешь их ко мне.
— Лишь малую часть… лёгкое облачко, гарантирующее верность. В остальном же, — Чезара растянула тёмные губы и довольно зажмурилась, — я мечтаю о возможности добраться до целого города, чтобы выпить его и вернуть себе прежнюю силу и красоту.
— Ты получишь свой город, — произнёс задумчиво колдун Раварсгард.
— Магнар бы этого не одобрила. Её суть иная. Предположим, она влюбится в вас. Что станет с её чувствами, когда она узнает о ваших деяниях?.. Любовь хрупка. Она рушится из-за малого… Узнай это светоносное отродье, кто вы на самом деле, её чувства в тот же миг поглотит тьма. Это уничтожит её ещё быстрее, чем других ваших человеческих жён.
— Я не стану показывать ей, во что превратится Эрхейвен. Я создам для неё новый мир. Волшебный, прекрасный... — вжав ладонь в подоконник, Лиар влил в него магию, обновляя камни и стекло, делая древесину белой, плотной и прочной. — Без всего этого вашего увядания и разложения.
— Вы знаете, ваш мир возможен лишь во сне.
— Нет. Если оставлю Сеть целой… — прошептал колдун.
Чезару перекосило от такой перспективы.
— Не отступайте от вашего плана, — подкралась ведьма к Лиару. — Проще пойти дорогами сна… проще и надёжнее.
— Да, только её тело наяву быстро одряхлеет и придёт в негодность.
— Обратите её, — хихикнула ведьма.
— Изменить её суть? Не хочу. Хочу сохранить её свет.
— Возможно, мы ошибаемся. Заметили, какой яркой осталась душа Грейворка? Смотреть на него не могу — слепит, раздражает сияющей белизной, — тряхнула сединами Чезара.
— Это временно. Рано или поздно зверь внутри Дориана возьмёт верх, — отмахнулся Лиар. — То же ждёт и Полину.
— Да. Эта Магнар не стойкая и вовсе не идеальная, — заключила ведьма.
— Зато живая, — оборвал Лиар. Закрыв глаза, он откинул голову на каменную кладку. — И ещё, я недавно подумал: вдруг это тьма разрушает меня?
— Вы знаете: всё ровно наоборот, — снисходительно улыбнулась Чезара. — Вам пора.
Снизу, где собралась вся нечисть Синдурра, слышались отчётливые, ритмичные стуки копий о мощённый камнем двор и плотно спрессованную землю. Да, некогда зелёное поле вытоптали дочерна.
— Ты права… Ты во всём права, — нехотя скользнув с подоконника, Лиар подошёл к большому овальному зеркалу.
В стекле, из которого местами проглядывала патина, отразилась изящная фигурка.
— Пора, — Чезара вложила в руку колдуна большие ржавые ножницы.
— Пора, — неуверенно вторил ведьме величайший колдун Вархилла.
Оттянув длинную влажную прядь, он отрезал её чуть выше плеча. Снова чикнули ножницы. И снова на пол полетела мокрая спутанная прядь, растворяясь, впитываясь в дощатый пол так, чтобы не осталось ни единого волоска.
Ножницы зачикали быстрее. Лиар становился злее. Что-то менялось в нём, что-то росло, и это вызывало тревогу.