— Снес его чертову башку.
— Восстанавливаться он будет долго и мучительно, — покачала головой Рошель, — Но убить вампира можно только путем сожжения.
— И где бы я по твоему достал там огонь?
— И то верно, — согласилась девушка, поднимаясь с кровати.
Рошель проспала весь следующий день, однако по пробуждению должного заряда бодрости она не ощутила. Силы полностью восстановились, но ее моральное состояние перечеркивало весь отдых. Девушка была опустошена и в какой-то степени даже подавлена. Она к смертям в принципе не привыкла, и недавние события то и дело вырисовывались в памяти, вызывая приступы тошноты и отчаяния.
Будучи графиней, ни сама Рошель, ни ее семья никогда не убивали. У них были доноры, которые любезно предоставляли необходимое им количество собственного материала. Не за бесплатно, конечно же, зато добровольно. Вот только гуманностью располагали далеко не все вампиры. И Каин был одним из таких. Он убивал не задумываясь. Без какой-либо необходимости. Просто так. Для развлечения. Он считал себя вершиной пищевой цепочки и искренне полагал, что на подобное поведение имелись все основания. Стоило ли говорить о том, как он ненавидел собственного брата за ничтожную людскую сущность и как презирал мать за ее связь с человеком? Конечно, стоило. И Рошель об этом ни на секунду не забывала, напоминая себе каждый божий день, каким чудовищем он являлся. Родители без конца внушали ей то, что брак по любви был не более чем фантазией наивного ребенка. Что не будь она такой капризной, то ее бы выдали за Каина сразу, как только той исполнилось восемнадцать, и что она лишь оттягивает неизбежное. Судьбы детей вампиров были предрешены еще до их рождения, но девушка такой жизни не желала. И случилось то, что случилось. А теперь она и вовсе осталась одна. Совершенно одна в чужом ей мире. С чужими людьми.
Слоняясь по комнате и нарезая круги от подоконника до двери, а от двери до кровати, вскоре захотелось выть. Выть, как волки воют на луну. Даже у тех была луна, а у нее не было ничего. Когда стены спальни начали давить, сужаясь все больше и больше, лишая ее пространства, Рошель покинула комнату. Потому что находиться там уже было попросту невозможно. В замкнутом помещении мысли лишь циклично лавировали, снова возвращаясь к своей владелице.
Прогуливаясь по территории, Рошель несколько раз натыкалась на Эрвина. Однако командующий был последним человеком, которого бы хотелось сейчас видеть. Заметив высокий широкоплечий силуэт, девушка тут же направлялась в другую сторону, избегая любого контакта с ним, даже зрительного, однако на этот раз мужчина догнал ее. И Рошель поняла, как нелепо все ее попытки выглядели со стороны.
— Мне показалось или ты меня избегаешь? — спросил блондин, придерживая ее под локоть.
— Никак нет.
— В таком случае, можем прогуляться вместе, — предложил он.
— Мне бы хотелось побыть одной, — Рошель отвернулась в сторону.
— Я тебя чем-то обидел? — Эрвин нахмурил брови, вглядываясь в нее своим пронзительным взглядом, от которого невольно по коже пробежали мурашки.
— Нет, — она выдавила из себя улыбку, — Все в порядке.
— Как скажешь, — кивнул он.
Не то что бы после той ночи девушка рассчитывала на какое-то особенное к себе отношение, но она определенно пришла в себя не в самый подходящий момент, услышав как командор замешкался, решая ее судьбу. Теперь ей было неприятно и даже в какой-то степени больно. Рошель понимала, что говорить об этом не стоит, но удержаться не смогла.
— Ты сомневался, — бросила ему в спину почти шепотом, но Эрвин услышал и остановился, оборачиваясь, — В повозке, — уже громче и уверенней произнесла она.
— Так вот в чем дело? Это было секундное раздумье, Рошель, — с холодом ответил Смит, — Я редко сомневаюсь, и это был не тот случай. Ты стратегически важна, — он сделал акцент на этом, — Тобой бы никто не стал рисковать. Я лишь оценивал эти риски. Быть может, твоей крови могло хватить и на собственное обеспечение, и на спасение Оруо.
— Тебе виднее, — девушка отсалютовала и удалилась, не дожидаясь ответа.
И все-таки Аккерман не раздумывал ни секунды. И проснулась она живой тоже лишь благодаря тому, что капитан об этом позаботился. С чего можно было сделать вывод, что если она и имела хоть малейшее значение для Эрвина, то весьма посредственное. А жаль. Действительно жаль. Ведь мужчина был невероятно хорош собой. Умен, красив, влиятелен. В таких, как он влюбиться очень просто. Но Рошель не была влюблена. Лишь разочарована. И по большей части в себе самой. В том, что придумала себе невесть что и поверила в то, к чему командующий не имел ровным счетом никакого отношения.
Девушка совершила еще несколько кругов по тренировочной площадке и вернулась обратно. Многие уже готовились ко сну либо просто отдыхали, поэтому людей в округе почти не было. Она прошла вдоль пустующего коридора, преодолев небольшую лестницу, как внезапно для себя наткнулась на зал. Рошель его никогда не видела, да и не возникало раньше интереса так просто прогуляться по территории корпуса. Девушка толкнула дверь и, застыв на пороге, приятно удивилась.
— Вот уж чего не ожидала, того не ожидала, — прошептала она, расплываясь в улыбке.
В самом углу, напротив окна, уютно расположился черный рояль, который так и манил к себе. Рошель обошла скамью и села на нее, придвинувшись ближе к инструменту. Легким касанием провела по клавишам и блаженно выдохнула.
— Даже не расстроен, — удивилась вампирша, — Неужели в разведке кто-то играет? — разговаривать ей было все-равно не с кем, поэтому девушка часто болтала сама с собой, совершенно этого не стесняясь.
Она поставила ногу на педаль и синхронно зажала клавиши, сливаясь с вибрацией и звучанием музыки, что в миг разнеслась акустикой по всему залу. Рошель растворялась в игре, отдавая ей все свои эмоции, концентрируя накопившиеся в ней чувства в кончиках длинных пальцев, что умело скользили по клавишам. Мелодия то стихала, то вновь заходилась мощным тревожным дыханием с нарастающей энергией, проходящей сквозь тело и душу девушки. Рошель погружалась с головой в заученные с детства ноты, что волнами накрывали все окружающее ее пространство. Музыка проникала в самое сердце, заставляя его сжиматься и чувствовать, пропуская импульсы каждой зажатой клавишей. Принуждая вспоминать жизнь, которую когда-то у нее отняли. Боль, тоска, отчаяние, желание, надежда, смерть и утрата — все смешалось в единую мелодию.
Сыграв последние ноты, Рошель застыла, отдаваясь последнему звуку, что наполнил зал, постепенно стихая. Она перевела взгляд на дрожащие пальцы рук, а из глаз градом посыпались слезы. В этом мире она была всецело одинока. И это разрывало ее изнутри. Чувство, от которого было никуда не деться. Не убежать и не скрыться, ведь оно находилось в ней самой.
— Ну и чего ты тут сопли распустила? — спросил голос со спины, приближаясь медленным шагом.
— Давно вы тут, капитан? — вытирая слезы, обернулась девушка.
— Почти все это время, — спокойно ответил он, — Что с тобой происходит?
— А вы с какой целью интересуетесь? — раздраженно спросила она, — От чужих эмоций устали?
— Прекрати, — процедил сквозь зубы, облокачиваясь о стену.
— Я здесь совсем одна, и до меня никому нет дела, — она подняла на капитана покрасневшие глаза, — Важна лишь стратегически, как сказал Смит.
— Прямо так и сказал? — Аккерман приподнял бровь.
— Ну да, — Рошель до боли сжала руку в кулак, — Я пришла в сознание в тот самый момент, когда он замешкался, там, в повозке.
— И что с того? — бросил Аккерман, — Все ждешь благодарности? Или, небось, считаешь, что мы вообще твоей помощи не достойны?
— А если и так?
— Если так, то у тебя уже были сотни возможностей сбежать отсюда, — он раздраженно отвернулся.
— Мне некуда бежать! — воскликнула Рошель.
— Так может, не стоило спасать тебя от твоего жениха?
— Может, и не стоило! — девушка повысила тон, — Вы все-равно это сделали только ради разведки, а не ради меня самой.
— Разведкорпус существовал до тебя и продолжит существовать без тебя, — прорычал он, приблизившись к ней почти вплотную. — Уебывай отсюда на все четыре стороны хоть сейчас. Но винить товарищей только лишь потому, что ты сама не в состоянии ни с кем из них сблизиться — явно не самая разумная идея, — он с силой сжал ее плечи, — Разве тебе кто-то отказал в поддержке или помощи? Ты ни у кого ничего не просила. Лишь ходила, задрав нос, и смотрела на всех, включая меня, свысока. Никто и не подозревает о твоей боли. Для всех ты лишь высокомерная дрянь, избалованная девка. Вот кто ты.