Учитывая, где я и что мне предстоит сделать? Не помешает дополнительные козыри в рукавах. Одной союзницы тут маловато.
Наконец дошла до нужного рычага и остановилась, собираясь с духом.
"Ну же! Хватит оттягивать неизбежное!" - кажется, кому-то не терпелось.
По логике со мной говорит моё подсознание, но иногда я сомневаюсь в этом. И не без причин. Порой наши мнения очень уж не совпадают. Но сейчас кое-кто прав. Надо поторапливаться.
Вжала светильник в стену и повернула, как это делала Джеки у себя в гостиной и… тихо вошла в открывший сбоку проëм.
Внутри огромного тускло освещённого помещения стояла оглушительная тишина, что порадовало. Как и то, что никого не видно. Если не считать пару тел на столах, накрытых чёрными простынями с головы до ног.
Два? Интересно. Видимо тут своего рода склад для мертвецов, а не только для избранных. Ну и как мне понять кто из них мой отец?
Прищурившись, тихо прошла глубже и подошла к ближайшему, приподнимая простыню. Не он. Не знаю, почему я это поняла. Возможно потому что никакого сходства со мной. Или ещё по какой-то причине. Например, что не почувствовала боли, как это обычно происходит со знакомцами из прошлого, о которых по какой-то причине забыла.
Но это точно вампир. И он довольно стар. Разбираться из-за чего наступила смерть, не стала. Сейчас мне интересовало другое. Точнее другой.
Решившись, подошла ко второму и открыла его лицо, задыхаясь. Ну здравствуй боль. Не скажу, что скучала.
Мир сузился до одного маленького пространства, в центре которого осталось бледное, словно высеченное из камня лицо. Вампиры сами по себе бледны, но не настолько. И смерть не придала ему мягкости, наоборот сделала суровым. Словно с укором и презрением ко всем окружающим.
"Именно так и шагал по жизни Харрис Вайх".
Боль в висках усиливалась. И на этот раз я сама усугубляла её, подначивая свою память теми отрывками, что о нём говорила Джеки.
Как он узнал обо мне, подкинутой матерью-кукушкой. Решил оставить при себе. Занимался со мной. Чем? Играл? Очень в этом сомневаюсь. Это не лицо добродушного папочки, что улыбается и гладит по голове в качестве утешения и просто потому, что может.
Как и с первым телом, мы так же не были похожи. Вообще. Быть может глаза, но сейчас они у него закрыты. В остальном? Ничего общего. Почему-то это принесло странное облегчение.
По долгу службы я умела разбираться в людях и не только в них. По малейшим деталям определять кто передо мной. По едва заметным морщинкам. Лбу. Подбородку. Форме губ. Как много он улыбается. Кривиться. Как относится к окружающим и миру. А этот вампир не знал жалости. Относился ко всем, так же как и к себе. Не делая исключений ни для кого. В том числе и для себя. Предвзятый. Требующий полной самоотдачи во всём. Жёсткий.
"Давай же! Ты сможешь! Вспомни! Вспомни, как однажды он привёл тебя прямо сюда, чтобы ты поняла, кто ты есть и что все смертны! Тебе было девять! Всего девять!"
Сознание расширилось. Мир больше не ограничивался лицом отца. Он охватывал и это мрачное, пропитанное смрадом и смертью помещение.
И меня снова скрутила дикая почти не выносимая боль...
Глава 17
Любой может стать отцом, но только особенный становится папой. Быть может, если бы он был папой, я была бы более хорошей дочерью. Но я такая, какая я есть из-за него... Ужасная... или хорошая.
Шестнадцать лет назад
- Ты слишком распоясалась, Даниэль, - строгий выговор отца бил как плеть учителя, которого он нанял для меня. - Во всём виновата эта несносная девчонка. Жаклин Дане.
Он выдавил это имя как нечто отвратительное. Почему? По-моему, девочка, что так упорно хочет стать моим другом - просто очаровательна. Но от чего-то Харрис Вайх так не считает. А мне так хочется с ней дружить! Она не такая как я. Это в ней привлекает меня больше всего.
- Прости отец, - я потупилась, зная как ему это нравится.
Моя покорность. Тогда он иногда смягчается. Как-то, когда я целый месяц вела себя как идеальный ребёнок, как того он и желал, папа разрешил мне посетить деревенскую ярмарку вместе с охраной. Один из лучших дней в моей жизни!
- На этот раз простым "прости" ты не отделаешь, юная дуарэ, - отчеканил Харрис и толкнул дверь сбоку от себя. – За мной.
Неуверенно переступив с ноги на ногу, не решалась выполнить его приказ. Из этой комнаты веяло чем-то нехорошим.
- Заходи, Даниэль! Не заставляй меня повторять ещё раз, – поторопил меня отец.
Сцепив руки перед собой, всё же вошла внутрь. Неприятный сладковато-кислый запах ударил мне в ноздри, вынуждая поморщиться.
- Это хладильная. Магистр Фиберт ежемесячно накладывает на эту комнату чары нетлена. Но запах всё же остаётся.
- Запах чего? – непонимающе захлопала глазами и поискала ими источник неприятного амбре.
- От тел, конечно же. Точнее от трупов. Тех, кто умер, Даниэль. Своей или насильственной смертью. Здесь их хранят до похорон. Только тех, кто умер во дворце, само собой.
- З-зачем ты привёл меня сюда, отец? – с ужасом покосилась на четыре стола в центре, на которых что-то лежало.
Это что-то было прикрыто чёрными простынями, но в свете его слов? Становилось понятно, что именно там находится. Мне стало не по себе. Сразу затошнило только недавно выпитым ужином.
- Смотри и не отворачивайся, - приказал папа и подошёл к одному из столов, бесцеремонно скидывая простыню на пол и тем самым обнажая чужое мужское тело без каких-либо признаков одежды на нём. – Его зарезали, дочь. За то, что он был беспечен. За то, что мало учился и занимался. За то, что его интересовали только игры, а не занятия. Этого ты хочешь для себя?
На глаза накатывали кровавые слёзы, но плакать себе не позволила, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Потому как Харрис Вайх считает, что это непозволительно. Слабость, на которую не имею права, дабы не позорить его и себя.
Я никогда не видела кого-то обнажённым, кроме себя. Это одновременно завораживало и вызывало отвращение. Особенно то место где голову почти отделили от тела. Оставалась какая-то жалкая пара сантиметров, и дело было бы сделано. Спасти вампира при таком раскладе - почти нереально. Разве что сразу литрами вливать в него кровь. Это тебе не царапина или поверхностная рана.
- Это тебе мой главный урок, Даниэль. Смотри, что будет, если не выветришь из своей головы все эти глупости о веселье. Ты - моя дочь. Я дал тебе своё родовое имя! Ты должна быть достойна его! Вести себя как полагается! С достоинством. С послушанием. Знать своё место.
- Хорош-шо, - в горле пересохло, но нашла в себе силы прохрипеть хоть что-то.
- Не слышу, - процедил отец, отворачиваясь от меня и сцепив руки за спиной. - Повтори, что ты должна сказать?
- Я буду... - сбилась, но выпрямилась, расправляя плечи и прочищая горло. - Я буду стараться больше.
- Так-то лучше. Будь послушной, иначе придётся отказаться от тебя и отдать в общий приют, Даниэль. А ты знаешь, что там делают с детьми. Мы ездили туда пару лет назад, помнишь? - с удовлетворением напомнил отец, поворачиваясь ко мне лицом, и криво улыбнулся, что, случалось так редко.
Но это всегда приободряло меня. Может когда-нибудь, если буду очень-очень хорошей и буду делать, как он говорит, он скажет что... любит?
- А теперь я оставлю тебя в хладильной на эту ночь, а утром зайду за тобой, - больше он ничего не сказал или добавил.
Просто вышел из комнаты и щёлкнул замком, запирая меня. Я могла его открыть. Харрис Вайх сам научил меня этому, как и многому другому. Но не стала этого делать.
Раз закрыл, значит решил преподать мне урок. И если буду сопротивляться? Он оставит меня тут не на одну ночь, а на несколько, но уже не в качестве урока, а наказания. А наказывать он умел.