С этого момента наконец все пошло как по маслу. Пострадавшего вкатили на носилках в машину «скорой помощи»; Дэвид передал мешок со льдом и большим пальцем санитару. Он пожалел, что не удалось извлечь из водостока остальные пальцы, но по крайней мере они спасли большой. Микрохирургия достаточно продвинулась, чтобы, вероятнее всего, суметь спасти его. И благодаря этому сверхважному противопоставленному персту, развившемуся как у человека, так и у обезьяны, пострадавший, возможно, не будет столь уж стеснен в своих возможностях.
Завывая сиреной, «скорая помощь» унеслась прочь. Пожарные занялись вычерпыванием новых куч грязи из водостока, но Дэвид сомневался, что им повезет в поисках пальцев.
Стиво сидел на тротуаре, его явно тошнило. Он то и дело отирал черной спортивной шапкой лицо, по которому катился пот.
Остальные рабочие благодарили Дэвида и желали пожать ему руку, но он показал им, что руки у него в крови. Поэтому они от души хлопали его по спине и обещали поставить ему пиво, когда и если наткнутся на него в любом из тринадцати питейных заведений Леппингтона.
Поняв, что представление закончено, толпа начала расходиться. Дэвид остался один подбирать сумку. Уже подхватив ее, он вдруг сообразил, что ручки будут основательно вымазаны кровью и жижей из водостока. Ну и черт с ними, хорошо было вновь почувствовать себя полезным винтиком в огромном механизме под названием «человечество».
Пересекая рыночную площадь в сторону гостиницы, он задумался, а что на самом делесхватило в водостоке руку пострадавшего, что отхватило ему большой и остальные пальцы, обломило, будто хлебные палочки. Это не могла быть крыса.
Потому что следы зубов на руке...
Они не могли быть нанесены в водостоке. Дэвид Леппингтон нисколько в этом не сомневался. Эти следы зубов были оставлены человеком.
Глава 6
К тому времени, когда Дэвид действительно добрался до вестибюля гостиницы, было уже два часа дня. Стойка портье примостилась в углублении стены, поддерживающей эффектный изгиб лестницы. Сама портье, высокая женщина с волосами черными настолько, что отдавали синевой, была занята разговором.
Ее собеседник, облаченный в нарукавники и фартук кладовщика, держал в руках пару новеньких и блестящих стальных замков.
— Вы уверены, мисс Чарнвуд? — говорил он.
— Совершенно, Джим.
— Но старые замки еще целехоньки.
— И тем не менее я прошу вас повесить на дверь еще два.
— На дверь в подвале?
— Ту самую, Джим.
— Мне еще надо поднять наверх пустую тару. — Кладовщик не отказывался, однако, похоже, ему хотелось отложить эту работу до Судного дня — если получится.
— Тара может подождать, — холодно и веско ответила женщина. — Поставьте мне сначала эти замки.
— И старые тоже?
— Да, и старые тоже, Джим. А я сварю вам крепкий кофе... Кофе по-ирландски — когда вы закончите.
Кладовщик кивал, пока портье перечисляла, что еще нужно сделать.
Дэвид не спеша оглядывал вестибюль. Гостиница явно знавала лучшие времена, но выглядела она достаточно чистой и, конечно, не захудалой. Пол устилал роскошный, но не крикливый, пурпурный ковер, высокие окна были задрапированы бархатными портьерами, тоже пурпурными. Более всего вестибюль напоминал приемную похоронного бюро викторианских времен.
— Доктор Леппингтон?
Портье приветственно улыбнулась Дэвиду, который ответил на улыбку улыбкой.
— Добрый день. Я заказал комнату по факсу на прошлой неделе.
— Добро пожаловать в «Городской герб». Я — Электра Чарнвуд, владелица. — С широкой улыбкой женщина обошла стойку и протянула руку почти по-мужски.
— Простите, но лучше не стоит. — Улыбаясь, Дэвид поставил сумку на пол и показал обе руки.
— Силы небесные, не часто в гостиницу является человек, у которого кровь на руках.
Она не была шокирована, и ее улыбка казалась до странности знающей.
— Очень было больно? — поинтересовалась она.
— К счастью, кровь не моя, но эта поездка превращается в подобие черной субботы.
— Вы хирург?
— Нет. — Он добродушно усмехнулся. — Скромный доктор — исключительно никуда не годные спины и низкий уровень холестерина.
— Бр-р. Выглядит паршиво, — беззаботно отозвалась она, глядя на перепачканные руки Дэвида. — Вам нужно помыться. Пойдемте со мной.
— М-м... спасибо, но не на кухню.
— Вы же врач. В подсобной комнате есть раковина — там не готовят.
Она открыла дверь, став так, что ему пришлось пройти под ее рукой, как под аркой. Дэвид и сам был немалого роста, но женщина была такой статной, чтобы он смог пройти, не слишком пригибаясь.
— У вас есть что-нибудь дезинфицирующее? — спросил он, глядя, как Электра Чарнвуд отворачивает краны.
— Чистый спирт подойдет?
— Это было бы прекрасно.
— Пренеприятная это штука — кровь. Особенно в нынешние времена.
— Береженого Бог бережет.
— Помню, в моей молодости...
Она говорит так, как будто ей все девяносто, подумал Дэвид, но ведь ей едва ли больше тридцати пяти, хотя одежда ее старит. Владелица гостиницы была одета во все черное, а юбка до колен придавала ее внешности что-то от времен короля Эдуарда, как будто она оделась для костюмированной вечеринки, посвященной моде начала века.
— Помню, в моей молодости, — говорила, она, — если ваш друг поранился, вы зачастую оказывали ему услугу, отсасывая грязь из раны.
— И в те времена это была не такая уж удачная идея. Вы уверены, что хотите это использовать?
Женщина отвинтила крышку на бутылке с водкой.
— Пить вам это, поверьте мне, не захочется. Это технический спирт. Видите ли, когда заболел отец, мне пришлось взяться за управление гостиницей в ужасной спешке, — объяснила она. — Тогда я была зеленой, что капуста. И надували меня не раз. Однажды я по случаю купила двадцать четыре бутылки водки у одного изворотливого оптового торговца — разумеется, это оказалась вовсе не водка. Пропустив пару стаканов этого с тоником, можно и ослепнуть.
Она вылила прозрачный спирт на подставленные над раковиной руки.
Пока он их мыл, она сказала с восхищением:
— Вот это грязь! Вы спасли чью-то жизнь?
Улыбаясь, Дэвид вкратце пересказал, что случилось у вокзала.
— Что-то его укусило? — эхом откликнулась она.
— Один из рабочих думал, что это крыса.
— Та еще крыса.
— Рана не соответствовала крысиному укусу. К тому же другой рабочий клялся и божился, что никогда не видел в окрестностях крыс.
— О, поверьте мне, доктор Леппингтон, крыс здесь множество. Они наводняют гостиницу каждый вечер.
Дэвид поднял на нее взгляд, удивленный столь откровенным признанием. И только тут увидел улыбку.
— А, полагаю, это те, что прибегают сюда на двух ногах?
— Угадали, доктор. Их естественная среда обитания — общий бар, где они присматривают себе пару, — подхватила она. — Только в отличие от крыс, которые ищут себе партнера на всю жизнь, этот подвид ищет лишь любви на ночь.
Дэвид взглянул ей в лицо, спросив себя, не послышались ли ему в ее голосе горькие нотки личного опыта, но владелица гостиницы выглядела совершенно беззаботной. Она плеснула ему на руки новую порцию поддельной водки.
— Этого достаточно?
— Вполне. Я домою мылом.
— Бумажные полотенца в автомате.
— Спасибо.
— Нужно еще что-нибудь?
— Нет. — Он улыбнулся. — Чист как стеклышко.
С минуту голубые глаза оценивающе оглядывали его. Наконец, как раз в тот момент, когда он начал чувствовать себя неловко, она сказала:
— Итак, вы один из Леппингтонов?
— Мой отец жил здесь. Если уж на то пошло, я здесь родился.