— А как же наша любовь? — прошептала Сэм.
— Ваша любовь нарушила равновесие. — Сказал он. — Теперь она же дает шанс его восстановить.
— Нагара эн тусте он хаем… — прошептала Мара.
— Ты вспоминаешь, — удовлетворенно кивнул Габриэль.
— Вы все этого так хотели, — с вызовом произнесла Сэм. — У вас получилось.
— Не нужно отчаиваться. — Мягко сказал Габриэль. — Я понимаю, что тебе тяжело. Но, не вернув тебя, невозможно было бы пробудить твою силу. А вернуть тебя — означает вернуть твою память, твою боль, все.
— Я теперь все вспомню? — Спросила она.
— Все, что было до человеческого существования — да.
Сэм снова кивнула, счастье куда-то бесследно улетучилось, на поверхность всплывала огромная боль, как необъятное маслянистое пятно.
— Я не хочу забывать Сэм, — произнесла она, глядя на Габриэля.
— Ты не забудешь, — сказал он. — Только смерть стирает все.
Сэм ощущала себя так, словно тело ее было соткано из пыли, клубившейся на свету, каждая частичка которой принадлежала разному времени.
— Они единственные, кто у меня есть, — сказала она, имея в виду Дэниэла, Билли, Малькольма. — И ты хочешь, чтобы я ушла, не прощаясь, забыла о них, словно они никогда не существовали?
— Вообще-то истинное равновесие настало бы, если бы Нагара уничтожил всех кровопийц, которых он создал. — Произнес Габриэль, и Сэм с ужасом посмотрела на него. Ей показалось, что сейчас ее стошнит.
— Они — живые, Габриэль, они тоже чувствуют, думают, любят. Как ты можешь так говорить? Ты предлагаешь сейчас убить всех, кого я люблю. — Сердце Сэм буквально заныло.
— Сэм, тьма, свет и люди — это равновесие. Вампиры — паразиты, питающиеся чужими жизнями.
— Зачем ты давишь на меня? — Сэм взглянула в его напряженное лицо. — Ты боишься, что я что-то вспомню?
Габриэль молчал.
— Ты боишься.
— Да, я боюсь, что ты снова поддашься своим чувствам, и все испортишь.
— Габриэль, это не война. — Сэм покачала головой.
— Это война, и ставки в ней настолько высоки, что от этого зависит все сущее.
— Что, если я потрачу весь свой свет на то, чтобы обратить вампиров? Все будет так, как ты хочешь: свет, тьма и люди.
— И где здесь шанс для людей достичь света? — С горечью произнес он.
— Ты поможешь им.
— Знаешь, почему я до сих пор не вернулся в свет?
— Чтобы помогать людям?
— Потому что я не могу! — Он почти прокричал это. — Я не могу, пока в тебе есть тьма.
— Габриэль, — Сэм протянула к нему руку. Она и не подозревала, что этот мир для него многие годы был своего рода тюрьмой, что, если бы он только мог, его бы уже давно не было на земле. И единственным шансом на освобождение для него была она. — Прости. — Ей показалось, что она постарела сразу на несколько сотен лет. Глаза ее запали и были замученными. — У меня больше нет сил. — Произнесла она.
— Я отнесу тебя домой. — Сказал он, подымаясь и подхватывая ее на руки.
— Габриэль, мне кажется, что ты не пробудил, а убил меня сегодня. — Слабо проговорила она.
— Лучше я, чем он. — Сказал ангел и унес ее к побережью.
Глава 14
После всего случившегося после заката солнца Сэм ощущала себя настоящей старой развалиной. Она больше не переживала насчет своих гостей, потому что в ней не осталось света даже для того, чтобы зажечь лампу.
— Хм, бурный денек? — Произнес Билли вместо приветствия. — Решила наверстать упущенное днем, пока мы дрыхнем?
Сэм никак не отреагировала на его шутку.
— Сэм, что случилось? — Билли присел на корточки рядом с ней. — Ты ужасно выглядишь.
Дэниэл остался стоять у дверей, осматривая ее издали.
— Мне кажется, дела действительно плохи. — Произнес он. — Нужно сообщить хозяину.
— Какому? — уточнил Билли.
— Я — не Саранд. — С презрением выплюнул Дэниэл. — У меня только один хозяин.
— Ты думаешь, она заболела? — Спросил Билли, с тревогой снова взглянув на Сэм.
— Она человек. — Пожал плечами Дэниэл, словно это все объясняло.
— Да, — согласился Билли. — Позвонишь Малькольму? Только… — Билли замялся, — он ведь все равно не сможет быстро прийти без помощи Дориана.
— Это ему решать. — Произнес Дэниэл и достал телефон.
— Сэм, у тебя что-то болит? — не успокаивался Билли, а Сэм была настолько уставшей, что не могла заставить себя говорить. Она ощущала себя выжатой и немой, у нее не было сил шевелить губами. Слишком дорого ей далось пробуждение. И если она не загнулась до сих пор, то, наверное, только потому, что до самого захода солнца лежала на руках у Габриэля, который нежно гладил ее по голове и тихо напевал ее мелодию. Осознание пришло, как вспышка: она поняла, что того света, что был в ней, и который она так щедро тратила сегодня, не хватает на поддержание ее сил, ей не хватает силы тьмы. Но она была настолько слаба, что не могла уже дотянуться до нее самостоятельно. Сэм действительно погибала. И если этой ночью в нее не вольют тонну тьмы, она не дотянет до утра, солнечного света и нежных рук Габриэля.