И только Виззи не сможет его покинуть. Уже больше никогда.
До этого не было как-то времени поскорбить об ее утере, но сейчас, вспомнив о ней, в глазах уже знакомо защипало, и наружу выпрашивались слезы. Виззи… За что?..
— Слышь, Шен, хорош реветь, — услышала я голос Мирона. — Оделась? Манатки забрала? Пока Валерий не заявился, надо переместить тебя к городу…
Я быстро кивнула, скрывая заплаканное лицо. Встала с кровати, смотря под ноги. Странно… Как быстро мое настроение успевает измениться. Теперь я хотела быстрее покинуть это место. Ностальгия закончилась, испарилась. Больше и секунды не хотелось находиться здесь и видеть это место. Я больше не смущалась, не медлила, я стремительно приблизилась к Мирону, готовая телепортироваться отсюда к чертям.
Мирон тоже не медлил — вплотную приблизился ко мне, и через миг снова вспышка. Ну всё. Прощай, проклятый особняк.
Время во всём разобраться.
Из теплого помещения ему-то норм было мы с Шеннон переместились на окраине леса, прямо возле дороги, за которой виднелись дома ее города. Мой особняк остался за чернеющими верхушками многочисленных деревьев. Обнаружив, что по дороге даже в такое время проезжали машины, я схватил Шеннон и отвел за деревья. И кто бы мог сомневаться, что эта идиотка начала вырываться, намереваясь прямо сейчас взять и убежать. Даже странно. Неужто ее не интересует, почему я решил ей помочь и отправить домой? Вот ж ведь эгоистка… Я своей шкурой рискую, отпуская ее с таким даром, а она, даже не расспросив, сразу убегает! Ладно в особняке, там времени не было, но сейчас-то!..
— Отстань от меня, чудовище! — крикнула она, пинаясь. — Отстань!
Чудовище? Чудовище?! То есть, после того, как я сжалился над ней и помог, она называет меня чудовищем?!
Взбесившись, я, держа девушку за запястье, откинул ее к дереву и, прижав к его стволу, зашипел:
— Чудовище оставило бы тебя там, как следует выпотрошило и после убило после рождения нового вампира. Я же провернул побег, старался сделать это максимально незаметно и отправить тебя по твоей просьбе домой. Есть разница?!
Шеннон перестала брыкаться и, пусть и продолжая хмурить брови, непонимающе посмотрела на меня. Я видел у этой особы самые разные эмоции: страх и панику, слезы, наглую усмешку, отвращение и стыд. Не скажу, что я видел недоумение у нее на лице впервые. Кажется, уже видел. Но сейчас в этом недоумении были оттенки и других ощущений, еле видных на первый взгляд. Она смотрела на меня как льва, который вместо того, чтобы напасть, вдруг сел и замурлыкал.
— Да и… Чудовище бы, — продолжал я, — убило бы тебя еще раньше, как только попалась бы великолепная возможность. Я же не пользовался случаями, когда ты была в отключке. Вместо этого приходил на помощь. Да, пытался убить, но потом отказался от этой затеи, — я наклонился к ее лицу. — Ну разве я чудовище?
— Ты убил Виззи! — яростно гаркнула Шеннон. — Ты отнял у меня человека, который был мне дорог!
— Ну, знаю, — спокойно кивнул я. — Поправка: я ее не убил, я выпил ее кровь. Я знаю, это уже было жестоко. Прости меня…
Я пытался впервые быть искренним и говорить правду. Сейчас мне действительно было жаль ее подругу. Хотя, стоит признать, у смуглых людей кровь имеет не менее приятный вкус… Тьфу ты. Это всё вампирская сущность. Она поглотила меня, и я не могу ей сопротивляться. Да, я сделал это по своей воле, но не будь я вампиром, разве я убил бы ее?
А хотя… Черт, сам запутался. Наверное, я всё же вру. И мне не жаль ее подругу, ибо она утолила мой голод. Но сказать: «Хей, заткнись, твоя эта «Виззи» была весьма вкусной!» явно не катит.
Услышав мое «прости», Шеннон округлила глаза, смотря на меня.
— Простить?! Ты хочешь, чтобы я тебя за это простила?!
— Допустим. Слушай, мышонок, я не умею быть романтиком. Я не умею долго и красиво говорить о чувствах, что меня постоянно ломали, но разве ты сама не видишь? Не видишь, что я не просто так тебе помогаю?!
Шеннон отвернула голову.
— Что ты хочешь этим сказать? — она резко повернула голову на меня и чуть ли не крикнула: — Только, черт тебя подери, не говори, что ты в меня втрескался?! Что с тобой не так? Я должна лишить тебя бессмертия, а ты взял и заявляешь про то, что любишь меня?!
На самом деле, я пытался посмотреть на нее с укоризной и серьезностью, но внутри меня тянуло смеяться. Всегда меня смешили подобные драмы, а уж оказавшись сам в такой драме, меня просто распирало от смеха. Всё прямо-таки серьезно! Я лишь намекнул на эту внезапно появившуюся симпатию, а она уже кричит, как такое животное может любить кого-то!
— Как насчет компромисса, а, мышонок? — сдерживая смех, сказал я, для наглядной серьезности хмуря брови. — Тебе ведь ни к чему кусать меня и лишать бессмертия? Ты ведь хочешь домой, так? Раньше я не хотел тебя опускать, потому что ты внесла в мою жизнь хоть какое-то разнообразие, но поскольку заявилась эта краснокожая сволочь, мне ничего не остается, как отпустить тебя.
— Внесла… разнообразие? — одна ее бровь поднялась.
— Знаешь, кусать каждую ночь людей ради пропитания порой надоедает. Хотя… — я кровожадно усмехнулся, — когда жертва рыпается, становится весело.
— Господи, ты чертов садист! — вдруг рассмеялась Шеннон. Улыбка? Уже лучше. Хотя бы она теперь не видит во мне чудовища.
Хотя… Боже, она права. Я ведь чудовище…
Эта мысль согнала с моих уст усмешку, и я посмотрел вдаль, куда-то мимо Шеннон, что та сразу заметила я отвлекла меня от моих мыслей:
— Мирон, слушай… За убийство Виззи я тебя не прощу. Но за то, что ты сейчас провернул и за то, что наконец-то выпустил меня из этого чертового особняка… Я могу и поблагодарить.
Я посмотрел на нее, улыбнувшись.
— В кои-то веки!
Неужели я действительно искренне улыбнулся? Шеннон тоже коротко рассмеялась, по-видимому, сама удивленная, что сейчас искренне улыбается рядом с вампиром, отвечая взаимностью на сарказм чудовища.
Может, я всё же не чудовище?
Тут Шеннон, снова подняв бровь, тихо сказала:
— Слушай… А у тебя… Снова глаза зелеными стали…
Черт, нет… Я тут же отпустил руку Шеннон и коснулся пальцами век. Мне на плечо опустилась теплая миниатюрная ладонь Шеннон, от чего я чуть вздрогнул — отвык я от подобного обращения.
— Что у тебя с ними? Я уже видела, как они становились зелеными. Это оно так само?
— Не совсем… — проговорил я, косо поглядывая на нежно коснувшуюся моего плеча руку. — Это… Моя человеческая сущность малость проглядывает. Ну, она скрывается под маской вампира.
— Так вот что имел в виду Валерий, когда говорил, что вампиром лучше рождаться. А я думала, что разницы нет… — задумчиво протянула Шеннон.
— Не… Разница-то есть, мышонок… — чуть огорченно протянул я, рискнув снова посмотреть на Шеннон и дать ей возможность увидеть мои настоящие глаза. И та заинтересованно стала их разглядывать, ближе подойдя ко мне. Я не сопротивлялся.
Не смотря на то, что девушка и так стояла вплотную ко мне, она снова сделала шаг, и я попятился назад, встретив спиной дерево. Смутившись от своих действий, она отвернулась и хотела отойти, но я быстро схватил ее за плечи.
Я не хочу ее отпускать.
— Шенни, — ласково произнес я, чувствуя, что совсем перестаю быть похожим на себя. В смысле, на «вампирского» себя, которого она постоянно видела: злобного, грубого, мерзкого. Кажется, я окончательно снял маску. — Слушай, Шенни… А ты… будешь скучать по мне?